Экономический кризис или возмущения общественности испугали московских архитекторов – неизвестно, но символа оранжевой революции, как многие называют этот проект, в центре города всё же не будет. Это обещал главный архитектор Москвы Александр Кузьмин. Однако столичным властям привычный вид памятника советского постмодернизма не даёт покоя.

Александр Кузьмин: «Тот проект, который был представлен на общественных слушаниях, однозначно реализован не будет. На слушаниях звучало много мнений и предложений, самыми резонными показались мне ликвидация стоянки из-под здания и отделение Третьяковки от остального комплекса. Третьяковка находится в ущербном состоянии. Если вы посмотрите на этот комплекс с Крымского моста, то вы увидите две огромные рекламные надписи. Не понимаю, как можно требовать поставить памятник на охрану, и при этом вещать на него баннеры. Потом мы узнаем, что здание было предназначено для антикварного салона, две недели назад там был меховой салон. И только тот, у кого хорошее зрение, увидит, что там есть Дом художника, но то, что там есть Третьяковка, он не заметит. Это желание Третьяковки отодвинуться не от художников, а от коммерции, от массовых – вряд ли художественных — мероприятий».

Это было мнение председателя Москомархитектуры, который, кстати, не входит в состав Комиссии, призванной решить судьбу здания ЦДХ. Но кажется не совсем понятным, чем же при такой коммерциализированной жизни внутри ЦДХ виновато само здание, которое, как утверждают, многие эксперты, находится в относительно нормальном состоянии и требует всего лишь незначительного ремонта?

К тому же, по утверждению одного из участников общественных слушаний, депутата Мосгордумы Евгения Бунимовича, «вызывают большие сомнения двусмысленные выступления директоров Третьяковской галереи и Центрального Дома художника, потому что приходилось слышать от них совсем другие высказывания». «В этой связи мне кажется актом гражданского мужества взвешенные выступления музейных работников, которые спокойно и внятно при своем директоре говорили, что не только они против сноса, но и то, что они не встречали ни одного человека, который был бы за», — отметил Бунимович.

Самый весомый аргумент сторонников сноса ЦДХ – это Третьяковская галерея, которая недостойна находиться в этом теперь уже якобы старом, тесном и несовременном здании. «Решать судьбу национальных музеев должны эксперты, которых власти почему-то не приглашают к обсуждению», — говорит известный реставратор и искусствовед Савва Ямщиков: «Это очень дорогое для меня здание. В те времена, когда им руководил Василий Анатольевич Пушкарев, один из величайших музейщиков России, который тридцать лет руководил Русским музеем, а затем десять лет — ЦДХ, это был оазис культуры. Выставки были самыми качественными, творческая жизнь — великолепной: Шнитке первый раз играл свой запрещенный концерт, Рита Терехова показывала фильм с полки, Слава Зайцев – новую коллекцию. Убрать это здание — циничное решение. Сколько же можно разрушать и уничтожать Москву? Здание ЦДХ – совсем неплохое, там ничего не сгнило, как говорят, нужны лишь минимальные расходы на вентиляцию. Мы не имеем права этого делать».

Савва Ямщиков обеспокоен и судьбой коллекции Третьяковки в случае реконструкции здания: «Я не могу понять этих людей: ведь даже при самом удобном стечении обстоятельств музей закроют на пять лет. Куда отвезут экспонаты – за город, в ангар? И самое главное, что при нашем нынешнем чиновничьем произволе разворуют и продадут на аукционе». В крыле, отведенном Третьяковке, пустуют двадцать залов – об этом заявила дочь архитектора Николая Сукояна, спроектировавшего здание ЦДХ, Вероника Сукоян. Она продемонстрировала журналистам отказ Москомнаследия в придании памятнику охранного статуса.

 Вероника Сукоян: «Перед архитекторами была поставлена впервые такая сложная задача – соединение двух функций: образа беспокойного времени и устоявшихся ценностей, то есть современных выставок и постоянной коллекции. В проекте было продумано всё очень мудро – и с инженерной, и с архитектурной точки зрения, был задан крупный шаг колонн, было найдено планировочное и конструктивное решение. В этом здании есть огромные резервы, многим известно про незанятые помещения в крыле Третьяковки. Такое впечатление, что музейщики никак не могут справиться с этой площадью, которая у них есть. Есть претензии по поводу отсутствия лифтов, но по проекту там должно быть три лифта, по поводу неудобства нахождения между двумя станциями метро, но могло бы быть и хуже — по проекту вход планировался с реки». Главным же аргументом отказа Москомнаследия в постановке здания на охрану является несоответствующий этому срок. По закону с момента постройки должно пройти не менее сорока лет, а ЦДХ стоит 33 года. Притязания на здание ЦДХ напоминают историю с участившимися в последнее время попытками выселить и другие учреждения культуры, считает Максим Павлов, заместитель директора Музея кино. Сам Музей кино несколько лет назад лишился своего помещения в Киноцентре на Красной Пресне и теперь вынужден арендовать залы ЦДХ.

Максим Павлов: «Это памятник не только архитектурному, но и инженерному искусству. Сможем ли мы сейчас продумать всё так, как это сделано сейчас? К тому же, у меня как у музейщика, возникают большие сомнения в том, может ли вообще на этом месте размещаться коллекция национального уровня, потому что большая часть территории отдаётся неизвестному инвестору под неизвестную застройку – в ходе слушаний не было заявлено, кто и что будет строить на этом месте. Хочу напомнить, что ЦДХ это не первое учреждение культуры, которое вытесняется из скукоживающегося культурного пространства города. Музей кино, что показательно, был первым и, к сожалению, не последним. Потом была история с Домом скульптора, Домом актера, и вот теперь ЦДХ и Государственная Третьяковская Галерея. Каждый раз мнение общественности однозначно против вытеснения учреждений культуры из их зданий, но всё время находится много юридических, грамотных аргументов, которые доказывают, что вас здесь не стояло и вы здесь лишние». Борцы за сохранение ЦДХ напоминают и о нарушении Гражданского кодекса: ведь любое строительство отгородит забором территории общественного пользования. Вслед за этим вспоминается давняя практика инвесторов, которые после забирают прилагающиеся земли насовсем. Остаётся много вопросов, взывающих как к законодательству, так и к морали. Почему решать судьбу ЦДХ допущены только немногочисленные жители Якиманки, будто это не вопрос столичного, а то и всероссийского масштаба? Почему в благих целях помощи Третьяковки нужно сносить старое здание, а не выстроить новое? Почему жизнь национальной галереи зависит от частных инвесторов, пусть и выигравших конкурс? В связи с этим Евгений Бунимович напомнил, что коммерсант Павел Третьяков был меценатом и, отстроив здание старой Третьяковки, подарив стране собрание национальной живописи, он не думал об инвестициях. Евгений Бунимович: «Если у нас нет бизнесменов, которые пошли бы на благотворительность, то государство должно строить, или перестраивать национальную галерею на свои деньги. Постановка вопроса абсурдна и безнравственна по сути: в каких цивилизованных странах вы видели национальные музеи, библиотеки, театры, построенные на деньги инвесторов?» В данном случае вполне весомым звучит предложение депутата отложить эту идею до окончания кризиса, а потом уже думать, как помогать Третьяковской галерее.