Валентин Варенников
Николай Холявченко

Прежде чем закончились бои и над нашей страной расцвели праздничные салюты Победы, прошло долгих четыре года.

Они были наполнены болью и кровью, разрушениями и невозвратными потерями. Десятки миллионов человеческих жизней унесла та страшная и величайшая в мировой истории война. Тем величественнее была Победа и весомее вклад нашего народа в освобождение человечества от фашистского ига. Все дальше в глубь истории уходят те события, все меньше остается в строю ее участников – людей, ковавших ту Великую Победу, очередную годовщину которой мы отмечаем в эти дни. Тем бесценнее их рассказы о том трагическом периоде. Эти воспоминания важны для всех нас, но, прежде всего, для наших детей. Молодое поколение должно хорошо знать историю своей страны и помнить о тех людях, которые спасли наш народ от полного уничтожения. Об этом мы беседуем с ветераном Великой Отечественной войны, участником Парада Победы, Героем Советского Союза, генералом армии Валентином Ивановичем Варенниковым.

Валентин Варенников: В июне 1941 года я окончил среднюю школу, и мы, как выпускники, намерены были в выходной день торжественно отметить это событие в нашей жизни. Однако началась война. И естественно, я и мои однокашники отправились защищать Отечество. Нас направили в училища с учетом того, что мы имели среднее образование. Я попал в Черкасское пехотное училище, которое к этому времени, то есть к сентябрю, было уже эвакуировано в район Свердловска. В течение десяти месяцев, выпавших на конец 1941 года и первое полугодие 1942 года, я получил соответствующую подготовку. Затем меня направили на фронт.

Попал я под Сталинград. Мне, как и всем нашим соотечественникам, было очень приятно услышать сообщение о том, как под Москвой дали по зубам немецким захватчикам. И это было очень эффективно, тем более что накануне контрнаступления под Москвой на Красной Площади был проведен еще и традиционный Парад. Это было очень здорово! И конечно, для нас это все послужило большой душевной компенсаций. Но когда немцы прорвались на юге, то мы, конечно, были опечалены, и даже встревожены и возмущены, как такое могло случиться, что немцев допустили до Волги. «Это же просто какие-то просчеты, – думали мы, – вот мы приедем и наведем там порядок». Я думаю, что такое чувство в то время присутствовало у каждого юноши. Почему? Да потому что в стране проводилась соответствующая политика, которая готовила народ к защите Отечества. Всем было понятно, и об этом говорилось, что нам не дадут спокойно жить, на нас будут нападать. Это было и на заре строительства Советского Союза, во время трех походов Антанты, и позже нападения были. А то, что Германия нападет на нас, было известно, в том числе и нам.

Николай Холявченко: Валентин Иванович, это понимание неотвратимости нападения на нашу страну, видимо заставляло вас как-то готовиться к этому.

Валентин Варенников: По окончании школы мы имели высокую общую образовательную подготовку, а также хорошее физическое развитие. В этом направлении с нами много занимались, и мы имели крепкое здоровье. Вот лично я на протяжении всей войны ничем не болел, не считая трех ранений. Хотя шли и в зной, и в стужу, в любое время – это же пехота. Вы можете себе представить, пройти от Сталинграда до Берлина. Если посмотреть по карте, то можно увидеть, что это маршрут – будь здоров! И все эти годы мы шли под огнем, под солнцем и под снегом, и ничего не произошло. Помогли крепкое здоровье и начальная военная подготовка, которую мы приобрели в школе. А в училище в нас за десять месяцев вообще «влили» как следует. И вот мы, лейтенантами, отправились под Сталинград наводить порядок. Но когда приехали, то увидели, что одним махом, конечно, там не возьмешь. Мы обороняли завод «Баррикады» в Сталинграде. Это были очень тяжелые бои. Попали мы как раз в самое пекло, это сентябрь, октябрь, ноябрь. Противник каждый день неоднократно, от трех до пяти и больше раз, днем и ночью, переходил в атаки, стараясь уничтожить нашу дивизию, которая оказалась в полуокружении. Севернее и южнее немцы прорвались к Волге, мы были как бы на острове, но ничего у них не получилось. А 11 ноября ими была предпринята уже последняя попытка, но и на этот раз у них не получилось. Буквально через неделю нас предупредили, что надо приготовиться к очень эффективным действиям, в которых будет участвовать вся наша артиллерия. Мы должны были своими действиями сковать противника. И 19 ноября, как известно, наша армия перешла в контрнаступление. Я имею в виду Юго-западный фронт и Донецкий, севернее Сталинграда, где скрытно от противника были сосредоточены крупные силы, и на южном крыле Сталинградского фронта тоже была создана группировка. Это позволило создать внутреннее кольцо окружения, а приблизительно 24 ноября наши войска «захлопнули котёл», в результате чего в него попало 330 тысяч немецких солдат. Потом было создано внешнее кольцо, которое пресекло все попытки немцев прорваться и деблокировать окруженную группировку.

Сталинградская битва – это, конечно, классическая битва. Сталинградские события вошли в историю как события коренного перелома в ходе не только Великой Отечественной войны, но и всей Второй мировой войны. Когда завязались бои под Сталинградом, то весь мир, затаив дыхание, следил за событиями в ожидании развязки. Если бы мы сдали Сталинград, то к войне подключились бы Турция и Япония, и не известно, чем все это могло кончиться для Советского Союза и, следовательно, для всего мира. Почему? Да потому что никто в мире кроме Советского Союза не мог дать отпор фашистам. Это сделали только мы. Так вот, или мы сдаем Сталинград, а значит, все висит на волоске и не известно, чем это кончится для всех народов мира, или мы удержим Сталинград, тогда, ясное дело, наступит коренной перелом. И мы удержали!

Николай Холявченко: То есть ваш юношеский порыв приехать в Сталинград и навести там порядок, вполне удался? Город вы все-таки удержали.

Валентин Варенников: И не только удержали, а еще и окружили, и отбросили врага. Отбросили на 200-300 и даже больше километров с таким расчетом, чтобы и в дальнейшем можно было бы развивать наступление на запад. Хочу сказать, что Сталинградская битва после Московской битвы была самой яркой. А если говорить о последующих событиях, то битва под Курском нам позволила захватить стратегическую инициативу и до конца войны удерживать ее в своих руках. Кроме этого мы смогли прорвать блокаду Ленинграда, девятьсот дней народ Ленинграда, его войска проявляли мужество. Ни в одной стране, ни один город не пережил такой блокады. А они – вот так самоотверженно обороняли свой город! Дальше – битва за Днепр, в которой я участвовал. Мы дошли до Одессы, участвовали в боях на Днестре, а затем нашу 8-ю Гвардейскую армию, с которую я прошел от Сталинграда до Берлина, перебросили на западное направление, то есть на 1-ый Белорусский фронт. С этой армией я наступал по югу Белоруссии, затем освобождал Польшу, где, кстати, был дважды ранен, один раз под Сталинградом и дважды в Польше. А затем мы захватили плацдарм в семидесяти километрах от Берлина.

Николай Холявченко: А закончили войну именно в Берлине?

Валентин Варенников: Да, в апреле мы перешли в наступление. Приблизительно 22 апреля мы уже могли обстреливать непосредственно Берлин, то есть конкретно наша полковая артиллерия могла обстреливать, хотя его обстрел начался ещё до нас. 24 апреля Берлин был окружен. Войска 2-го Белорусского фронта сделали большой охват с севера, а 1-ый Украинский фронт – с юга, он вышел и соединился с войсками наших союзников. Ясное дело, кольцо окружения в Берлине сужалось, но оно могло сужаться только до определенного момента, то есть до тех пор, пока это уже стало не безопасно (создавался риск поражения друг друга). Чтобы не допустить этого, маршал Жуков, который командовал 1-м Белорусским фронтом, дал команду: «Стой!». Он определил 150-ю Идрицкую дивизию 3-ей ударной армии, которая находилась в более выгодном положении, для штурма Рейхстага и водружения Знамени Победы. Мы, кстати, как и все, кто участвовал в штурме Берлина, каждый полк, каждая дивизия, приготовили знамя, которое хотели бы водрузить. Но, увы, нам это сделать не удалось. Эту операцию проделала та дивизия, которой было приказано штурмовать Рейхстаг. Однако я с этим знаменем, Знаменем Победы, повстречался уже по окончании боев. Я увидел это знамя утром 2 мая. А потом 20 июня этого же 1945 года я, будучи участником Парада Победы, был назначен начальником почетного караула, который встречал Знамя Победы на Центральном аэродроме. Я принял это Знамя и затем торжественным маршем мы прошли с ним по аэродрому, где собралось все руководство. После этого мы увезли его с аэродрома и отправили в Генеральный штаб.

Николай Холявченко: Валентин Иванович, рассказывая о Сталинградской битве, вы сказали, что если бы мы этого не сделали, никто другой этого не смог бы сделать, а как же наши союзники со своим вторым фронтом? Они, конечно, тянули до самого конца. За год до окончания войны открыли его, но зато сейчас очень здорово перетягивают одеяло на себя.

Валентин Варенников: Вы правы, я с вами согласен. Они всячески стараются снивелировать роль, место и значение наших действий и наших побед в годы Великой Отечественной войны. И я хочу сказать, что были такие силы, которые хотели бы, чтобы мы в схватке с немецко-фашистскими войсками иссякли и полегли, а они бы потом продиктовали условия послевоенного мира. Но этого не получилось. Почему? Да потому что мы из года в год становились все сильнее и сильнее, мы не иссякали, а наоборот, становились все могущественнее и монолитнее.

Николай Холявченко: То есть мы крепли в боях, а они в это время жирели?

Валентин Варенников: Да, получился такой просчет, и это даже может быть парадоксальное на первый взгляд явление, когда в результате войны, которая вроде бы требует все больше и больше ресурсов, к концу которой мы должны были бы стать уже абсолютно хилыми, мы, однако, к 1944 году практически полностью освободили всю страну и пол-Европы. И всем стало ясно, что мы справимся сами, безо всякого второго фронта, что мы еще и всю Европу можем освободить. Но нам, я имею в виду Советский Союз, нельзя было отдавать все лавры Победы. Им было достаточно высадить наконец-таки десант на севере Франции, открыть второй фронт, чтобы потом сказать, что мы вместе добивались Победы и вместе разбили фашизм. Да, мы, действительно, вместе воевали против фашизма, но решающую роль, конечно, сыграл Советский Союз. И ясно всему миру, что до вступления Советского Союза в войну, то есть до нападения гитлеровской Германии на Советский Союз, никто в мире не мог даже остановить немецко-фашистскую машину, не говоря уже о том, чтобы нанести ей поражение. Остановить не могли! Триумфальным маршем Гитлер прошелся по всей Европе. Это мы сделали, мы остановили, в прах разгромили и поставили на колени гитлеровскую Германию, и заставили безоговорочно капитулировать. И второй фронт тоже, собственно говоря, возможен был только лишь потому, что мы активно наступали. И сейчас надо об этом говорить. Человечество вечно обязано нашему народу за этот великий исторический поступок, который был совершен в 1945 году. Мы отвели угрозу фашистского порабощения, а такая угроза реально существовала. Мы спасли человечество от фашизма, и это ставит нас, конечно, на высшую ступень пьедестала Славы.

Примечательно, что этот небольшой рассказ ветерана охватил всю войну и большинство наиболее значимых сражений, включая штурм Берлина. Ему посчастливилось выжить в той страшной мясорубке, которая называется войной, он прошёл фронтовыми дорогами от начала и до конца – до Победы. Отрадно и то, что и сегодня Валентин Иванович не просто в строю, но очень много делаете для ветеранов войны и военной службы, являясь первым заместителем председателя Комитета Госдумы по делам ветеранов и президентом Всероссийской ассоциации Героев. Поздравляем его и всех ветеранов с праздником Великой Победы! Всем вам успехов в добрых начинаниях и крепкого здоровья!

   К НАЧАЛУ РАЗДЕЛА        ВЕРСИЯ ДЛЯ ПЕЧАТИ