Ю. Ю. Болдырев
Т. С. Федяева

Является ли выступление президента на Госсовете ответом на разгул «правой реакции»? Ведь многие из этих людей – это подчиненные нашего президента. Если министр финансов позволил себе так грубо и некорректно выступать по существу внешней политики государства, то президенту было бы естественно снять его немедленно с должности. Т.С. Федяева беседует с политиком, общественным деятелем и публицистом Ю. Ю. Болдыревым.

Татьяна Федяева: Юрий Юрьевич, как обычно, мы с вами обсуждаем события прошедшей недели (с 4 по 10 февраля). Какое из них, на ваш взгляд, было самым важным?

Юрий Болдырев: Я предложил бы обсудить одно событие – выступление президента на заседании Государственного совета, и хотел бы быть понятым правильно. Это не выступление президента, который будет править еще год, два, или восемь лет, и, соответственно, наше внимание к этому выступлению не есть присяга нашей лояльности. Это довольно странное мероприятие, потому что происходит оно за полтора месяца до смены президента. Такое выступление не перспективного президента, а президента, который вроде бы отходит на вторые роли и следует обсудить, потому что это касается каждого из нас.

У меня есть некоторая версия, которой я еще нигде не встретил. Я связываю это событие с прошедшим недавно экономическим форумом в Давосе и затем аналогичным форумом у нас, который я в ряде своих статей назвал стартом реакции. Если последняя передача «Времена» на Первом телеканале (а это достаточно дискуссионная передача) была посвящена обсуждению этой речи уходящего президента, то эфир предыдущей передачи был полностью предоставлен тому, что я назвал «правой реакцией». В гостях у Познера были Гайдар, Чубайс, действующий министр финансов Кудрин и компания. В общем, им предоставили возможность говорить на всю страну о том, что они вещали на форуме в Давосе и затем в Москве, и не просто давать свои оценки экономической ситуации, а говорить о том, что у нас внешняя политика подростковая, инфантильная, что наша якобы агрессивная внешняя политика обходится нам слишком дорого, и все в таком духе.

Меня это заинтересовало, потому что еще месяца три назад, в период избирательной кампании, у нашей власти не было страшнее врага, чем те, кто в 90-е годы разворовывали страну и вроде как рвутся к власти снова. Было даже удивительно, что власть устроила вокруг них такой шум: ведь все эти «правые» в совокупности набрали меньше 5 процентов. То ли власть боролась с ними таким образом, то ли она же их «раскручивала» таким образом? Вроде как власть победила и разорителей страны не подпустила в Думу. Но почему тогда все двери им открыты? Почему они представляют Россию на международных экономических форумах? Почему они все остаются при своих постах в РАО «ЕЭС России», «Минатоме», в Министерстве финансов и экономики и так далее? Почему им теперь предоставляется возможность в столь некорректной, мягко говоря, форме критиковать на всю страну нашу внешнюю политику, что для любого государства является весьма деликатной сферой? В Америке, например, демократы критикуют республиканцев за внешнюю политику, но невозможно себе представить, что назначаемые президентом Бушем чиновники критиковали бы его же внешнюю политику, а у нас – вот такой разгул либерализма.

Что это? Отражает ли это какие-то перемены, которые у нас намечаются? Я подчеркну: я никогда не был каким-то особым сторонником нынешнего президента. В большинстве моих выступлений присутствовала критика проводимого в нашей стране экономического и социального курса.

Татьяна Федяева: Я бы сказала, что не всегда. Вы иногда говорили, что если есть хорошее, то почему не сказать об этом.

Юрий Болдырев: Если есть хорошее, и оно связано с объективными реалиями, в том числе с осознанием властью тяжелейших реалий современного мира, что нас никто нигде не ждет, с нами никто всерьез дружить не собирается, потому что мы огромный источник ресурсов, который все хотят прибрать к своим рукам, и, если делались некоторые шаги, основанные на выводах из этого, то я это приветствовал и считал нужным донести до людей, чтобы они в этой части поддержали власть. Но именно в этой части.

Так вот, дальше не происходило ничего. Начался разгул «правой реакции», и – тишина. Условно скажем, вульгарно-либеральные средства массовой информации эти выступления приветствовали, заговорили о том, что, действительно, пора кончать нашу агрессивную внешнюю политику, и это началось а перед самыми выборами в Сербии, когда там соревновались прозападный действовавший президент и антизападный, ориентированный более на Россию, более жестко выступающий против отделения Косова от Сербии, так называемый националист. И вдруг по ключевому российскому каналу разносятся слова Кудрина, Гайдара и Чубайса. А в западных средствах массовой информации говорилось не о том, что выступили просто эти люди, но их называли «russian official», то есть там Чубайса воспринимают как официальное лицо, как руководителя РАО «ЕЭС России». Например, Кудрин в этой передаче заявил, что в ближайшее время наша внешняя политика будет уточнена. Что, министр финансов решил уточнять внешнюю политику государства? Я тогда даже высказал в одной из своих статей предположение, уж не есть ли это игра на поражение в Сербии того кандидата, который занял однозначно пророссийскую позицию, не есть ли это сдача этого кандидата в пользу действующего президента Сербии, который во время своего визита в Москву подписал соглашение о каких-то там газопроводов. Мы знаем результаты выборов в Сербии.

Потом прошло вот это заседание Государственного совета. Президент полностью практически подтвердил свою прежнюю позицию, заявленную год назад в Мюнхене. Эта позиция не является чем-то оригинальным, сверханалитичным, и решение занять именно такую позицию далось, видимо, нашей властной элите тяжело и мучительно. Ведь все эти люди, включая нашего президента, по своим взглядам склонны сотрудничать с Западом, но они вынуждены были признать, что нас по существу окружают и зажимают. Президент сказал, что вокруг большинства серьезных конфликтов, какие бы там ни говорились слова, всегда есть запах нефти и газа. Ни о какой агрессивной внешней политике, ни о какой корректировке (я имею в виду Россию) речи нет, потому что мягче и дружелюбнее быть просто невозможно. Если быть еще мягче и дружелюбнее, то тебя просто съедят прямо сейчас.

Я бы не сказал, что политика, проводимая в течение последнего года, полностью отражает позиции, заявленные президентом в Мюнхене. К сожалению, нет. Позиции заявлены кристально, они четкие, однозначные, абсолютно, с моей точки зрения, правильные, но действия, к сожалению, не всегда этому соответствовали. За этот год наши золотовалютные резервы и стабфонд, подпитывающие не наше развитие, а экономику Запада, выросли в полтора раза, а вместо благодарности Россия в США теперь уже официально отнесена к числу государств, представляющих угрозу, то есть (в переводе на общепонятный язык) мы теперь отнесены к потенциальным противникам Штатов.

Я сейчас говорю не о том, какие козни против нас строит Запад, а о том, что произошло мучительное осознание высшим должностным лицом государства этих реалий. Год назад соответствующие позиции были заявлены. Недели две назад произошел некоторый демарш «правой реакции» или, можно сказать, «пятой колонны». Является ли выступление президента на Госсовете ответом на эти выпады «правых»? Ведь в части внешнеполитической ответ, конечно, дан исчерпывающий. Более того, и в части внутриэкономической есть некоторые подвижки, заявлены некоторые позиции в соответствии с этими реалиями.

Многие комментировали это выступление Путина так, что вот, наконец-то, президент заявил о том, что мы как самодостаточное государство не должны кого-то там догонять, а должны сами определить, какую Россию хотим видеть, какой проект развития выбрать. С моей точки зрения, подобные комментарии – это полный бред, потому что определяться в целях самому по себе, как будто живешь один на Луне, – это полная бессмыслица. Самоопределяться и строить планы на будущее можно только в привязке к окружающему миру и никак иначе.

Приходится признать, что социально-политический строй в нашей стране сегодня – это крайне грубый, вульгарный даже не капитализм, а, скорее, феодализм с полным произволом власти и богатства, с полной бесконтрольностью власти со стороны общества, чрезвычайная слабость общества и так далее. В условиях такого разложения, растления внутри страны один из мощнейших мотивов к развитию – это реальная внешняя угроза. Реальность этой угрозы признана, мучительно и с неохотой, но признана, и отсюда проистекает стремление отказаться все-таки от пути чисто сырьевого придатка. На этом Госсовете было заявлено: хочешь – не хочешь, придется нам не только продавать ресурсы, но и заниматься технологическим развитием, а без этого не сохранить суверенитет.

Мы живем в такой период, когда власть еще продолжает, что называется, приходить в себя, осознавая необходимость тех действий, которых от нее требовала в течение многих лет национально ориентированная оппозиция. Это совпадает и с интересами правящей элиты, если ее представители не хотят, чтобы все наши соседи завтра вытирали об них ноги. А объективная ситуация такова, что сегодня Индия отказывается от закупки наших противолодочных самолетов, переходит на Боинги, две трети нашего экспорта в Китай составляет необработанное сырье, а машины и оборудование – от силы 1,5 процента, а с импортом все наоборот – мы закупаем в Китае продукцию с высокой добавленной стоимостью. То есть мы являемся сырьевым придатком не только для Запада, но и для всех, у кого есть голова на плечах, и кто хочет жить и развиваться.

Хвалиться тем, что мы вошли по паритету покупательской способности в семерку высших экономик мира, – это неверно, потому что это не имеет отношения к нашим реальным достижениям. Есть разница между развитым и жирным. Вот мы – жирные, нам наследство досталось от родителей, от отцов и дедов – сверхдорогие сегодня природные ресурсы. Осознание этого приходит под давлением внешних обстоятельств. Спасибо внешней угрозе, иначе, похоже, ни наша властная элита, ни общество так бы и не проснулись.

И все-таки: является ли выступление президента на Госсовете ответом на этот разгул «правой реакции»? Если так, то для меня это очень странный ответ, потому что эти все люди – это подчиненные нашего президента, его друзья. Если министр финансов позволил себе так грубо, так некорректно выступать по существу внешней политики государства, то президенту было бы естественно снять его немедленно с должности. Но этого почему-то не происходит.

Татьяна Федяева: Почему именно они представляют Россию на международных форумах, и есть ли у нас вообще институт подготовки работников для системы высшего управления?

Юрий Болдырев: Подготовка существует, причем самая разная. При советской власти и комсомол, и партия как раз и были такими институтами подготовки кадров, правда, идеологизированными. Во время перестройки и демократизации к нам, ура (как многие думали), приехали американские «учителя» и начали учить нас демократии, горизонтальным сетевым структурам, тому, как правильно все делать. Они чему-то учили, где-то разлагали – все как положено. Потом возникли свои структуры. Например, движение «Наши» и подобные ему образования в той или иной форме являются прообразом управленческой элиты. Недавно бывший руководитель вот этих «Наших» назначен министром. Привлекают молодых людей в такого рода организации примерно так (это даже показывали по телевизору): «Зачем вам идти в какой-нибудь Институт стали и сплавов, учиться там пять лет, потом работать на каком-нибудь старом, никому не нужном металлургическом заводе, когда здесь вы можете за три года получить и управленческий опыт, и идеологический багаж?».

Они, видимо, создавали что-то типа Высшей партийной школы. Такой дубовый подход формирует управленцев, которые ничего серьезного знать не будут, но будут понимать, что на спекуляциях, на демагогически красивых словах можно преуспеть больше, чем на изучении латыни или сопромата. Ничего удивительного: никакой другой подход и не может появиться в период спекулятивной экономики и вульгарной упрощенной политики, когда цель – быстро преуспеть, дорваться до власти, до кормления на своей делянке – кажется более важной, чем решение общенациональных задач.

В альтернативе – либо медленное возрождение страны через Православную Церковь, какие-то кружки, общества, как это происходило в истории, либо под воздействием внешней угрозы вынужденное сплочение элиты и рыночный поворот элиты к обществу, интересы которого могут совпасть с интересами этой элиты. Иначе откуда изнутри, на фоне всеобщего разложения, может возникнуть что-то настоящее? Внешняя угроза для нас абсолютно реальна, и чем больше ее реальность будет осознана, тем больше шансов, что стране, наконец, потребуются не спекулянты, а люди, способные проектировать ракеты, разбираться в мирном и немирном атоме, в проблемах биологии, генетики и т.д.

Татьяна Федяева: Вообще, вопрос подготовки кадров для всех сфер нашей жизни, в том числе и для политики, очень животрепещущий. Например, на сайте Казани говорится о том, что в Казани не хватает водителей, у нас говорили, что не хватает строителей.

Юрий Болдырев: Дефицит кадров возник, потому что начался строительный бум, начался бум в сфере обслуживания, и понадобились рабочие руки. Но возник и дефицит квалифицированных кадров в связи с тем, что образование загублено, и вместо инженеров выходят менеджеры. Не хватает инженеров, техников, рабочих высокой квалификации. Это связано с тем, что длительное время считалось, что рынок сам все отрегулирует. Подобная близорукая политика нашла отражение как раз в этой передаче «Времена», где выступала вся эта наша «правая реакция», в том числе министр финансов, причем все были там в полном согласии.

Разумеется, никого из настоящих экономистов они туда не пригласили, а сами рассуждали примерно так. Кудрин, министр финансов России сказал о том, что как только было объявлено о строительстве дорог, стремительно выросли цены на строительные материалы, значит, делает он вывод, невозможно затевать такие инвестиционные проекты от имени государства. Но даже студент-экономист на втором курсе института знает, что нельзя вкладывать деньги в строительство дорог, не вложив деньги предварительно в базовые отрасли – в производство строительных материалов и так далее. Страна уже несколько лет ни во что всерьез не вкладывалась, а рынок все отрегулировать не может.

Рынок может регулировать производство исключительно спекулятивно. Вдруг сиюминутно до абсурда высоко вздуется цена на что-то, и это в нашей разложившейся системе приведет к тому, что тут же начнут клепать фиктивных специалистов в этой области, начнут производить некачественный строительный материал, начнут производить фальсифицированную колбасу. Мы это прекрасно знаем. Если ты не вкладываешься в систему, в инфраструктуру, в базовую отрасль, в то, что завтра, послезавтра должно дать тебе нужный результат, значит, завтра ты получишь подделку. Это касается всех сфер экономики и политики.

Возникают какие-то странные ножницы между правильными словами и не соответствующими этим словам делами. Беда заключается в том, что есть еще одна версия, самая неприятная версия того, что случилось, в чем же суть этого выступления. Версия простая. Когда нужно было получить результаты внутри страны, раскручивалась идея патриотизма, внешнего врага, состоялись парламентские выборы. Когда получили результат, что никакой «опасный» кандидат не просочится в президенты, началась работа на Запад: изображаем для Запада либерализм и такую абсолютную покорность. Но, видимо, перестарались, и, чтобы здесь не получить неожиданного результата, нужно и вовнутрь снова вбросить порцию национально ориентированной риторики. Самая неприятная, самое тяжелая версия состоит в том, что это вообще все игра, но пока все Чубайсы, все Кудрины на своих местах, пока стабфонд и золотовалютный резерв работают на Запад, от этой версии, к сожалению, никуда не уйти.

   К НАЧАЛУ РАЗДЕЛА        ВЕРСИЯ ДЛЯ ПЕЧАТИ