В. Н. Левко, народная артистка России, профессор, заведующая кафедрой сольного пения Российской академии музыки
В. Анищенков

Россия славится уникальными голосами, и их очень много. Можно научить петь каждого человека, который хочет петь и чувствует в душе, что он может это делать, хотя бы для себя, но профессиональный голос дается не всем, и выучиться профессиональному пению – это очень большой труд. – В. Анищенков. Интервью с народной артисткой России, профессором, заведующей кафедрой сольного пения Российской академии музыки В. Н. Левко.

Владимир Анищенков: Валентина Николаевна, вам рукоплескали лучшие залы мира, в том числе слушатели и зрители Большого театра, которые вас хорошо знают и любят. Мы, конечно, знаем сухие строки вашей биографии, но все-таки хотелось бы услышать ваш рассказ о вашей жизни и творчестве.

Валентина Левко: Я начала заниматься музыкой с самого детства. Это моя профессия. Я закончила Академию (бывший институт) имени Гнесиных по классу скрипки и альта. На альт я перешла только потому, что в то тяжелое время, когда я была очень молода, мне нужна была работа, и альтисты везде требовались, а скрипачей было много. Вадим Васильевич Борисовский перевел меня на альт. Я работала в оркестрах, преподавала в музыкальной школе, но пение не оставляла, потому что я люблю петь. Я об этом написала в книге «Моя судьба в Большом театре». Я увлеклась пением, начала брать частные уроки, и однажды попробовалась в Большой театр, после чего меня приняли на подготовительные курсы (тогда это называлось как-то по-другому).

Потом я узнала, что Музыкальный театр имени Станиславского тоже слушает и набирает певцов, и я пришла к ним и очень многое спела. Меня просили спеть и Ваню, и Кончаковну, а я сама сумела все это выучить, а поскольку альт был в руках, это было очень удобно. Меня оставили в театре Станиславского. Леонид Васильевич Баратов, знаменитый тогда режиссер Большого театра и театра Станиславского, впервые ставил «Войну и мир» Прокофьева. Меня пригласили на роль Элен, и с тех пор, это был 1957 год, я и начала там петь. В 1960 году Сергей Яковлевич Лемешев пригласил меня в Большой театр еще раз и с дебютом – петь партию Ратмира в «Руслане и Людмиле». Я выучила эту партию, пришла, спела, причем дирижировал мне наш великий дирижер Башаев, и уже осталась петь в Большом театре.

Официально в театре я пропела двадцать пять лет (это вместе с работой в театре Станиславского). Я очень любила петь сольные концерты, и одна из первых начала петь Баха и другую старинную музыку, а поскольку у меня в руках был инструмент, то я немного иначе подходила к вокальной музыке. Я очень любила петь Баха и играть на альте. У меня даже есть целый диск с ораторией «Страсти по Матфею» Баха, с его «Рождественской ораторией», с знаменитой «Мессой». Я очень много пела, много записывала на радио, и в свое время у меня было очень много пластинок. Конечно, я люблю русскую музыку – Чайковского, Рахманинова, Глинку, Римского-Корсакова. У меня есть и эти диски. Я окончательно стала певицей, ездила во многие страны мира и с сольными концертами, и с оперными партиями. С Большим театром я пела в Италии, в Америке, в Японии. Жизнь была очень интересной. Сейчас я преподаю пение.

Владимир Анищенков: Валентина Николаевна. У вас, конечно, очень много уникальных записей, и одна из них – вы поете в дуэте с Козловским.

Валентина Левко: Это был удивительный случай, когда кто-то, я не помню, должен был со мной записывать, и когда позвонили Ивану Семеновичу, а он был моим большим поклонником (у меня даже есть письма от него по поводу моих выступлений), то он с удовольствием согласился. Для меня это было счастье, радость. Я, конечно, боялась с ним петь, но потом получилось интересно. Я считаю, что это совершенно уникальная запись.

Владимир Анищенков: Валентина Николаевна, помимо того, что вы удивительный творческий человек, удивительная, известная во всем мире певица, вы очень много размышляете о природе пения, в частности, о русской музыкальной школе. Мне хотелось бы услышать ваше мнение: в чем особенность русской классической музыкальной школы?

Валентина Левко: Я думаю, что русский классический вокал не очень отличается от итальянского, потому что в свое время мы очень близко были связаны с Италией. Итальянцы были у нас педагогами и во времена Обуховой, Максаковой. А особенность русской вокальной школы в том, что она превыше всего ставит стремление донести до слушателей смысл исполняемого. Тем она славилась прежде, тем славится и сейчас. То есть в русской вокальной школе не было столь развиты вот эти физиологические ритмы, которые сейчас немного увлекли нас, было больше духовности. Сейчас очень многие певцы стараются, прежде всего, как-то себя показать, выразить что-то свое. Это правильно, но все-таки сначала нужно вникнуть в смысл произведения, в смысл его слов, его музыки.

Для меня самый правильный взгляд на вокал – это естественное пение, сохранение своего естественного голоса, естественного тембра, а часто бывает так, что, обучая человека пению, сразу начинают ставить сильный голос, особенно когда встречается низкий голос. Иногда слушаешь молодую девушку меццо-сопрано, и вдруг слышишь, что она уже поет каким-то бухающим, не своим голосом. Это плохо, на мой взгляд, потому что потом голос не сможет зазвучать красивее и к средним годам уже станет тяжелым, неподвижным. Сейчас вообще очень увлекаются силой голоса, а ведь сила голоса – это не все, в ней нет красоты. Красота дает голосу силу, а не наоборот. Я никогда не старалась петь больше своих возможностей, как никогда не старалась играть смычком от контрабаса на скрипке или альте. Каждый инструмент, тем более природный инструмент, имеет свою особенность, свой тембр, свою выразительность.

Владимир Анищенков: Но вас Господь наградил большими возможностями. У вас очень широкий диапазон в творчестве, широкий стиль.

Валентина Левко: Да, я очень много занималась и колоратурой, пела Россини, потом у увлеклась песнями народов мира. У меня есть и чешские, и тирольские песни. Мне было очень интересно, как поют тирольцы. Я нашла песню, начала петь и имела колоссальный успех. У меня даже записаны эти песни. Есть пластинка «Песни народов мира». Я и техникой много занималась, но старалась это не выставлять напоказ, а выравнивать голос, старалась петь ровным голосом. У меня довольно редкий контральтовый голос – все это признают, и я сама это понимаю. Сейчас очень мало настоящих меццо-сопрано, а контральто я вообще не встречало, хотя преподаю уже довольно долго, встречаю очень много интересных молодых людей.

Владимир Анищенков: Валентина Николаевна, каково современное состояние вокальной русской школы? Что сейчас происходит – идет подъем, или, наоборот, возникли какие-то сложные проблемы?

Валентина Левко: Я думаю, что больше проблем, поскольку сейчас люди увлекаются популярной, и даже непопулярной музыкой. Нет прежних мелодичных песен, больше ритма, больше физиологии, чем духовности, и это, конечно, очень плохо отражается и на вокалистах, потому что они стараются подражать, естественно, остальной молодежи, стараются кричать, забывая, что сейчас очень много технических возможностей усиления голоса. Многие просто поют под фонограмму, что вообще никуда ни годно, потому что если уж ты поешь и, грубо говоря, зарабатываешь этим деньги, то ты должен показывать свое искусство, а если ты не можешь петь, значит, не пой. Но не будем об этом говорить. Это удручающее состояние, особенно для певцов.

Конечно, мы всячески стараемся преодолеть эту тенденцию преувеличения вокала, потому что она губит голоса, а голос – это, безусловно, Божий дар. Россия славится уникальными голосами, и я их очень много слышу. Но вот сейчас появилось новое увлечение – учить вокалу детей, начиная с малого возраста. Это неправильно. Детей нужно учить музыке, обогащать их духовно, культурно, а голос формируется позже.

Можно научить петь каждого человека, который хочет петь и чувствует в душе, что он может это делать, хотя бы для себя, но профессиональный голос дается не всем. Выучиться профессиональному пению – это очень большой труд, я это знаю по себе, и если человек с детства занят музыкой и понимает музыку, ему легче будет учиться, легче самому понять музыку, и легче положить потом это на голос. Голос – это живой инструмент внутри человека, за которым нужно постоянно следить, холить и лелеять его и, конечно, работать.

Владимир Анищенков: Сейчас горячо обсуждаются модернистские постановки классических опер. Как вы относитесь к подобным экспериментам?

Валентина Левко: К сожалению, я сейчас, не так много связана с Большим театром. Конечно, я слежу за всем этим, но я плохо отношусь к современным постановкам, потому что я считаю, что каждая эпоха имеет свой стиль, свою жизнь, и переиначивать картину прошлых веков на современный лад – это, мне кажется, кощунство. Я видела по телевизору эти постановки, и в Германии увлекаются этим. Я даже слышала оперу Моцарта «Так поступают все». Она была поставлена так, что и музыка, и сами певцы оказались просто зачеркнутыми, а в глаза все время лезла картина, где главные герои раздеваются до трусов перед дирижером. Это ужасно. Также и в нашем сделали новую постановку. Я считаю, что это недопустимо. Нужно иметь уважение к своим традициям, учиться на них, сохранять и развивать их. Нельзя так грубо коверкать то, что создали до них другие. Написали бы свое, новое, взяли бы нового композитора, молодого режиссера и сделали бы какую-то свою оперу, а коверкать, музыку Чайковского, коверкать ту эпоху – это нехорошо и неприлично.

Владимир Анищенков: Очень многие именно так и относятся к этим постановкам. Скажите, пожалуйста, а существуют ли диски с вашим голосом?

Валентина Левко: У меня записаны и изданы два диска: старинные романсы, русская песня, русская и зарубежная песня, а приготовлены к записи еще десять, но их нужно каким-то образом издать, а это очень сложно.

Владимир Анищенков: Спасибо. Я думаю, что нам нужно обязательно продолжить наш разговор о пении, и о вокальных традициях русской школы.

   К НАЧАЛУ РАЗДЕЛА        ВЕРСИЯ ДЛЯ ПЕЧАТИ