Из программы Татьяны Федяевой "Народный интерес"
Скачать запись программы в Медиа-архиве
Татьяна Федяева: Добрый день, дорогие радиослушатели. В эфире передача «Народный интерес». Ведущая Татьяна Федяева. Звукорежиссер Василий Котов. Сегодня у нас в студии работает Юрий Болдырев. Добрый день, Юрий Юрьевич.
Юрий Болдырев: Здравствуйте.
Татьяна Федяева: Юрий Юрьевич, рада вас видеть, потому что у нас некий перерыв был. И, как обычно, предлагаю обсудить события последних дней, последних может быть недель. И нам, думаю, что помогут радиослушатели. Я предлагаю следующие темы. Ядерный взрыв – испытания в Северной Корее, бюджетное послание президента. События, может быть, вы подскажете, какие самые главные, у нас самые интересные? Много.
Юрий Болдырев: Вы знаете, мне как раз сейчас, я был в Питере, у себя на родине. Там тоже пришлось выступать. Одно из событий, о котором много задавалось вопросов, это закрытые инициативы, связанные там с борьбой и с коррупцией, вроде, тогда. Это касается, прежде всего, тех вот деклараций о доходах и их родственников, и все, что вокруг этого. Там у меня это много спрашивали. Вот теперь, насколько я знаю, интенсивно обсуждается новая инициатива о том, чтобы налоговая имела право списывать все задолженности уже с личных счетов граждан без обращения в суд.
Татьяна Федяева: Как интересно.
Юрий Болдырев: Наверно, это то, что стоит обсудить.
Татьяна Федяева: Я бы еще предложила ЕГЭ, тем более что у вас сын заканчивает школу. Вы, так сказать, находитесь в теме.
Юрий Болдырев: Да, да. Но вот так случилось, да, что пришлось в тему погрузиться. Каждый раз, когда во что-то погружаешься, узнаешь много нового и интересного.
Татьяна Федяева: Нет, это не политика. Я еще хотела бы напомнить вам и поздравить вас. 25 мая исполнилось 20 лет со дня открытия Первого съезда народных депутатов Советского Союза. Вы были народным депутатом.
Юрий Болдырев: Да. Хотя не знаешь, поздравлять с этим наше общество. Но в любом случае это надо анализировать, надо об этом вспоминать, об этом надо думать, пытаться понять, что, как и почему произошло.
Татьяна Федяева: Вот поэтому мы сегодня и встретились. Давайте хотя бы проанализируем эти события так бегло.
Юрий Болдырев: Давайте начнем сначала. Кстати, развитие свиного гриппа, наверное, надо тоже затронуть, да? Он движется по миру. Мы с вами еще не видели, что это такое, к счастью, да, мы с вами еще не знаем, что это такое. Мы частично обсуждали, чуть-чуть в передаче.
Татьяна Федяева: Подождите, я не могу удержаться, потому что вчера я была на одном форуме «Россия без табака». Кстати, это в преддверие события такого «Всемирный день без табака». Так вы знаете, сидят представители фармацевтических компаний и уже активно предлагают сыворотки против гриппа, в том числе и против свиного гриппа. И не сыворотки, а лекарства.
Юрий Болдырев: Замечательно. Но вот давайте этого коснемся. Значит, вот есть две таких явных угрозы, очевидных. Одна это расползание по миру ядерного оружия, и соответственно угроза ядерного терроризма или угроза каких-то действий со стороны так называемых нестабильных режимов и так далее. Весь мир критикует Северную Корею. Наверно, режим в Северной Корее является очень специфическим, милитаризованным. Мы там не были с вами и не представляем, чем живут и чем дышат люди. Но журнал «Корея» еще в советские времена мои приятели дарили друг другу в качестве такого смешного подарка. Если кто читал, понимает, о чем идет речь. Такая совсем простая, совсем лобовая, извините, совсем такая упрощенная пропаганда, специфическая. Я подбираю слова и не хочу никак накалять обстановку, так обидеть.
Татьяна Федяева: Специфика такая.
Юрий Болдырев: Да, да, специфика такая. Но мы можем почитать и свои газеты тех времен. Сейчас они вызывают примерно такую же реакцию дорогого Леонида Ильича и так далее.
Татьяна Федяева: Может быть, наши газеты нашего времени, сегодняшние газеты спустя 20 лет тоже будут оцениваться специфически.
Юрий Болдырев: Это – да. Но что очень важно. Вот все аналитики обращают внимание на то, что северокорейский режим не прав, и дальше варианты: они ведут торг с мировым сообществом. Другой вариант: они считают (это обязательно), что наличие собственной атомной бомбы защитит их от американской военной операции. И как бы вот, что они не правы. Стоп, стоп, стоп. А разве в этом они неправы? Мы не знаем, ошибаются ли они в выборе своего пути. Вот здесь я говорю очень серьезно. Все, что было в Китае во времена Мао Дзедуна, затем Ден Сяопина, в той или иной степени могло напоминать то, что сейчас в Северной Корее. Но мы видели, как в Китае этот режим эволюционировал. Мы можем почитать свои газеты 30 — 40-х годов, мы можем почитать потом свои же газеты 50 – 60-х, потом 80-х годов. Мы видели, как наш режим эволюционировал. К сожалению, наш режим доэволюционировался до распада страны, и сейчас все под большим вопросом. А китайский сумел в противостоянии мировой вот этой ростовщической системе закабаления и тотальной эксплуатации, мне вот сейчас пришлось выступать на радио «Свободы» в Петербурге в дискуссии. Там вот мой визави сказал, что мировой кризис потому, что американским рабочим вот на автомобилестроительных компаниях слишком много платили. А платили там 2 – 3, может быть, 4 тысячи долларов максимум. Притом, что бонусы менеджеров там по 60 миллионов долларов. А у ростовщиков и банкиров там и больше бонусы, только публично-легальные бонусы.
Татьяна Федяева: Все так, как у нас.
Юрий Болдырев: Так вот я хочу обратить ваше внимание, что советский проект был проект противостояния мировой вот этой кабальной, абсурдной, тупиковой ростовщической системе, системе подавления всех, превознесения узкого слоя. Китайский проект тоже проект противостояния. И северокорейский проект при всех его дефектах это тоже попытка противостояния. Попытка сохранения своей самости с одной стороны при всем понимании, насколько они сегодня технологически и по жизненному уровню, чем они живут, и чем дышат, мы не знаем, мы не видели. Тем не менее, отстают от своих соседей, от Южной Кореи. Но это проект попытки ни подчинения, а противостояния. И раз и навсегда заявить, что лакейское подчинение заведомо лучше, чем противостояние, я, например, на себя не возьму такого права. Так вот мы видим, как китайская модель модернизируется, как Китай нашел свой путь и модернизируется. И при этом не подчинится ни Рокфеллерам, ни Ротшильдам, ни Америке, ни Англии. Китай-то нашел свой путь. И у нас с вами нет оснований однозначно вдруг взять и заявить, что Северная Корея никогда не найдет свой путь. Что у Северной Кореи только такой путь, как у Восточной Германии – взять и сдаться Западной Германии. Просто сдаться и сказать, теперь вот мы такие же как вы, все, мы подчиняемся, сдаемся и так далее. В Восточной Германии очень много людей, которые в результате, спустя всего 5 – 10 лет сделали вывод однозначно, что они совершили ошибку, что отказались очень многое от того, что было ценным, но что они не осознавали, потому что оно было, извините, дармовым. Это притом, что Западная Германия чрезвычайно социальное государство. Но тем не менее. И снова возвращаюсь к вопросу северокорейской ядерной бомбы. Хочешь – не хочешь, всякий, кто противостоит, вынужден защищаться. Если ты лакей, если ты сдался, тебе не надо защищаться. Тебе надо только смотреть влюбленными глазами в хозяина и все. Это дает свои плюсы. Это можно не тратить средства на вооружение, на военные технологии. Но у тебя не будет самостоятельного опережающего, у тебя не будет шанса самостоятельного опережающего развития. Если ты пытаешься противостоять, мы не знаем, какой будет результат. Результат жизни вообще не предсказуем. Но, тем не менее, ты должен защищаться. И в этом смысле ни вина Северной Кореи и Ирана, что они создают там, предположим, ядерное оружие. Вина мирового сообщества, что оно не нашло способ в Организации Объединенных Наций, в Совбезе Организации Объединенных Наций найти и привести такие решения и обеспечить их таким образом, чтобы были невозможны силовые операции Соединенных Штатов Америки и НАТО против тех, кто им не понравился.
Татьяна Федяева: Не могли или не захотели.
Юрий Болдырев: Вот в чем суть вопроса.
Татьяна Федяева: Юрий Юрьевич, кстати, заговорили о Корее.
Юрий Болдырев: То есть, извините, чтобы закончить. С моей точки зрения, при всем скептическом отношении к подобным режимам, мы представляем себе, мы там сами не жили, но наши отцы и деды жили в тоталитарном режиме. Тем не менее, нельзя заведомо утверждать, представляя себе возможные пути развития цивилизации, нельзя заведомо и однозначно утверждать, что эти раз и навсегда правы, а эти раз и навсегда неправы. Невозможно это утверждать. И дело ни в ядерном терроризме со стороны тех государств, которые не подчиняются мировому диктату, а дело, наоборот, в попытке диктата и шантажа со стороны самых сильных в этом мире.
Татьяна Федяева: Вы коснулись Кореи. И я вспомнила, мы, правда, не включили в наш список первых тем, но как вам вот это сообщение, извините, это печально. Премьер-министр, уличенный в коррупции, покончил жизнь самоубийством.
Юрий Болдырев: Это очень серьезно. Напомню, что время кризиса в Юго-Восточной Азии 10 лет назад, с 98-го года. И в Японии, и в Корее крупные предприниматели в какой-либо компании стрелялись, выпрыгивали с небоскребов и так далее. О чем это говорит? Это говорит о том, что у них есть общество, в котором человеку, который оказался виной или причиной, или возлагает на себя ответственность за несчастье, боль, ужас и кошмар десятков, сотен, может быть, тысяч других людей, им стыдно и невозможно жить.
Татьяна Федяева: А вот в Великобритании ничего, да. Сейчас тоже скандал разгорелся, но…
Юрий Болдырев: Вы знаете, по-разному, в Америке тоже такие случаи были. Опять же мы с вами должны понимать, что мир очень сложный. Мы никогда не знаем, где человек сам выбросился из окна, а где его выбросили, чтобы замотать концы. Все очень сложно в мире. Но вы знаете, наблюдая, как меняются нравы и обычаи в нашей стране, я все время по всему миру, если вот что-то изучаю, я ищу островки или зачатки какой бы то ни было морали, как системы самоограничения, какой бы то ни было морали, которая заставляет отказаться от того или иного удовольствия ради чего-то более высокого, потому что этим человек, только этим человек отличается от кролика. И в этом смысле, конечно, надо наблюдать, надо пытаться понять, надо пытаться вглядеться в себя, почему у нас в результате всех банкротств того же 98-го года все самые богатые, все самые ответственные за все, что происходило, сыты, довольны, при высоких должностях. А их дети, дети обанкротившихся, сын Смоленского, банкира, если кто-то помнит, и так далее, обанкротившийся, потом покупают английские предприятия, производящие шикарные автомобили и так далее, и так далее. Вот то, что у нас это возможно не только законодательно, но и на уровне морали, то, что у нас никому ни за что не стыдно, не дает оснований предполагать, что какие бы то ни было инициативы там по борьбе с коррупцией, которые сейчас красиво выдвигаются, могут дать какой бы то ни было результат. Обратите внимание там, социологи поизучали кого из наших граждан интересует декларация о доходах высших чиновников. Главный вывод, что никого не интересует. Почему? Потому что людей втянули массово, людей, общество втянули вот в такой неазиатский, а абсолютно деградационный способ производства, в котором без обмана ничего не возможно. Без обмана, коррупции, ухода от налогов невозможно ничего. А раз так, раз все подразумевают, что все где-то кто-то мутную воду создают, в ней что-то крутят, и поэтому никому и в голову не придет, никому и в голову не приходит, что высшие чиновники: а) пишут честную декларацию; б) что их честно кто-то хочет проверять; в) что это инициатива с самого верха действительно наводит в моей стране какой-либо порядок. Вот ведь суть нашей ситуации. Очень тяжелая ситуация.
Татьяна Федяева: Юрий Юрьевич, вот как случилось, «Литературная газета», снимали фильм о «Литературной газете», должны были показать. И вдруг вас там нет?
Юрий Болдырев: Не знаю, как случилось. Что я могу сказать?
Татьяна Федяева: Вы – лауреат премии Антона Дельвига, вы, опять я вам, но это ни комплимент, это посещаемая…
Юрий Болдырев: Но это вопрос к авторам фильма, конечно.
Татьяна Федяева: Снять – сняли, а потом вырезали.
Юрий Болдырев: Но можно предположить, что те вещи, о которых мы с вами здесь говорим, не то, что не вызывают восторга. А те, кто регулирует наше эфирное пространство, в том числе телевизионное в нашей стране, видимо, как-то хорошо себе представляют, что мы с вами говорим о самом главном, затрагиваем какие-то самые серьезные струны. Мы с вами пытаемся противостоять тотальному оболваниванию, осуществляемому через все крупные и цивилизованные, регулируемые нашей властью средства массовой информации. Видимо, тех, кто пытается этому тотальному оболваниванию противостоять, категорически нельзя пускать никуда, даже в самые невинные ролики.
Татьяна Федяева: Вы затронули разговор, вернее, затронули тему коррупции. И я думаю, что непосредственно связана с этой темой тема Единого государственного экзамена. Совсем недавно Верховный Суд принял решение отказать в иске родителям, которые против этого экзамена.
Юрий Болдырев: Вы знаете, вот я тогда снова повторю, что я не являюсь специалистом в области образования. Но я являюсь специалистом в этом по двум направлениям: как нормальный родитель, у которого есть свой сын, который как раз вот в этом году будет сдавать ЕГЭ. Плюс, как человек, достаточно профессионально занимавшийся вообще проблемами управления, финансов и так далее. Поэтому мне пришлось этим интересоваться, как и во всем, с чем сталкивался. Пришлось в это глубоко вникать. И вот уже в нескольких разных передачах, в нескольких статьях я подробно описывал, с чем мы сталкиваемся. Сейчас я приведу 2 примера важных. Вот, например, по математике задание состоит из 3-х частей: а), б) и в). А) и б) будет проверять компьютер, точнее, не в), а с) – третья часть ручная проверка. В Москве был проведен пробный ЕГЭ, генеральная репетиция. Как вы думаете, уже генеральная репетиция должна состояться, потому что, я так понимаю, может быть, я ошибаюсь, может быть, меня специалист по управлению поправит. Но я понимаю так, если генеральная репетиция провалилась, то спектакль играть нельзя. Я не ошибаюсь? Нужно проводить еще одну генеральную репетицию. Так вот в Москве прошел пробный ЕГЭ по математике. Дети смотрят и не понимают, я вроде все решал, почему у меня так мало баллов? А потом на сайте появилось объяснение, что в связи с тем, что виртуальный тест тестирован, центр тестирования не дослал вовремя какие-то бланки с), задание с), которое дети выполняли то ли бланки, толи какие-то схемы, не понятно, задание с), которое дети все-таки как-то написали, не проверялись. Повторяю, генеральная репетиция ЕГЭ. Дети должны были проверить свои силы. Дети писали а), б) и с), там по 4 часа потратили на эту огромную работу.
Татьяна Федяева: Такая стрессовая ситуация.
Юрий Болдырев: Дети не смогли, подростки, те, кто завтра нам ответит за то издевательство, которое мы над ними осуществляем, дети всегда воздадут родителям по полной за то, что родители с ними творили. Творили хорошее, воздадут хорошее. Творили то, что мы сейчас творим, воздадут соответственно. Так вот наши подростки 17-летние там писали работу по математике а), б) и с), вариант с) вообще не был проверен, потому что Федеральный центр тестирования скобы что-то не дослал, или лень, или вообще не понятно что. Это вам первый пример. Второй пример. А задание а) и б) проверять будет компьютер. Там четкие схемы, по клеточкам расписано. Знаете, как индексы на конвертах пишем. И также нужно писать все буковки, циферки и так далее. Все хорошо, компьютер проверит. Только что я сдавал документы, ни где-то на окраине, а в Питере. В новый центр Федеральной миграционной службе документы на загранпаспорт. Там тоже инструкция, как заполнять. Нам сказали: нет, только в компьютер через специальную программу. Ручкой черной, нет, нельзя, только в компьютере. Почему нам сказали только так? Народ покорный в России. Пошли в ту точку, где они сказали, есть компьютер, все распечатали, все.
Татьяна Федяева: Заплатили.
Юрий Болдырев: Да, заплатили. Вечером приходим, сдаем. Стало понятно, почему надо на компьютере. Потому что они эту анкету засовывают в сканер и сканер считывает. Не умеют сами считывать. Сканер считывает. И тут же на компьютере появляется то, что он считал. От трети до половины того, что написано, в их компьютерной программе распечатано в том центре, куда они послали, сканер их программу считывает с ошибками. Это вот у меня конкретный пример. Я вот это только что осуществил в Петербурге. Они, конечно, тут же девушка исправляет ошибки. Почти миллион выпускников сейчас по всей стране будут писать работы, и компьютер эти программы их будет проверять. Я не очень понимаю, у нас, что, в Федеральной миграционной службе закупают компьютеры, сканеры и так далее с откатами, а для детей здесь сейчас закуплены без откатов? Или как? Почему в Федеральной миграционной службе считывает с ошибками сканер и программа, а здесь почему-то сканер и программа считывает без ошибок. У меня вопрос. Если сумеют для миллиона детей сейчас считать без ошибок, я буду очень рад. Но как дети узнают, считали с ошибками или нет? А в инструкции уже написано, что задания а) и б) апелляции не принимаются. То есть они где-то для себя понимают, что они будут творить, и что там может быть. Понимаете, я привел элементарные примеры, которые не имеют никакого отношения к идее ЕГЭ.
Татьяна Федяева: Они имеют отношение к коррупции, к системе.
Юрий Болдырев: Я приведу пример, имеющий отношение к одному. Ведь что такое ЕГЭ? Это отказ от того, чтобы на местах проверяли. Это полная централизация оценка объективно по единым правилам. Да? Я честно говорю, если бы эту централизацию провело правительство Дании, Норвегии, Сингапура, где мы знаем коррупция там среди преподавателей отдельных, может быть, и критически есть, но в правительстве не допустима. Во всяких федеральных центрах тестирования не допустима. Я бы все понял. Но так они на это не идут. И в США на это не идут. В США нет такой сверхцентрализации контроля. За школу отдельно каждый Штат этим занимается. При поступлении в вузы конкурирующие тесты, разные центры тестирования и так далее. Нет такого, чтобы из министерства района спустили всем, вот теперь только мы все решаем, и коррупция либо не будет, либо будет только у нас. Так ведь надо это читать. То есть я хочу сказать, что, конечно, ситуация с ЕГЭ очень тяжелая. И она тяжелая, вот я приводил примеры с этими методичками, которые раздавались секьюрпаками.
Татьяна Федяева: И продолжается.
Юрий Болдырев: Да, продолжается. И последний пример. Вот моему детенышу, всем детенышам сейчас выдали в Москве пропуска на ЕГЭ. Родители уважаемые и других регионов, посмотрите на эти пропуска, что там написано?
Татьяна Федяева: Бабушки и дедушки, тоже посмотрите.
Юрий Болдырев: Но я уж не говорю о том, что в бланках типовых там же все по клеточкам. Они не могли количество клеточек рассчитать так, чтобы слово «математика» помещалось. Ребенок должен вписать «математик», а буква «а» никуда не влезает, да? Дальше, это еще ничего.
Татьяна Федяева: То есть это халтура?
Юрий Болдырев: Пропускаем. Раздали типографским образом напечатанные. Читаю: «учреждени».
Татьяна Федяева: Тоже клеточек не хватило.
Юрий Болдырев: Эти клеточки они просто в типографии так не печатают. «учреждени», а буква «е» не поместилась. Ниже адрес. Ниже «способ». Вот прочитайте, родители. «Учреждени», адрес, способ. Что такое «способ»? Но там напечатано, способ, видимо, как доехать. То есть написано: метро такое-то, дальше вдоль трамвайных путей. Вы знаете, масштаб халтуры, очевидный даже. Если просто бросить беглый взгляд на этот пропуск, с печатью, подписью и так далее. Представляете масштаб халтуры? Если мы сейчас…
Татьяна Федяева: Бесконтрольности такой.
Юрий Болдырев: Безнаказанности. Это ведь 60 миллионов рублей, сейчас предъявили там какое-то обвинение Федеральному центру тестирования. Это только то, что мы вот наверное. А уж совсем очевидно, откровенно и нагло. А все остальное? А пропуск, в котором написано «учреждени» без буквы «е»? А графа для написания предмета, где «математик», а «а» не помещается?
Татьяна Федяева: Юрий Юрьевич, я возвращаюсь опять к истории. Думали ли вы 20 лет назад, когда были избраны по одномандатному округу депутатов Верховного Совета Советского Союза, что через 20 лет мы придем к тому, к чему пришли?
Юрий Болдырев: Разумеется, не думал. Это не могло прийти в голову. По молодости очень многое не может прийти в голову. Надо трезво это понимать. Вот я сейчас выступал перед студентами кафедры национальной безопасности в питерском Политехническом университете. И мне задавали разные вопросы, в том числе вот вы не хотите возглавить там что-то еще, решить такую-то проблему. Я честно говорю, понимаете, есть возрастные характеристики. Вот вы ребята молодые. И, строго говоря, эти проблемы решать вам. И я не могу назвать себя старым человеком. Я не могу назвать себя каким-то успокоившимся и так далее. Но совершенно разное отношение к жизни. При решении любой проблемы для меня главное, чтобы не было крови. А для вас будет главное решить проблему, и главное, чтобы мы остались во взаимодействии. Вы, для которых главное решить проблему, и мы, для которых главное, чтобы не было крови. Мы уже представляем себе, как это может быть, чтобы не заехать во что-то совсем неприличное. Но в таком взаимодействии, может быть, мы решение найдем. Но лидерами должны быть уже вы. 20 лет назад, прежде всего, было совершенно другое общество. Я представляю, если бы 20 лет назад попытались внедрить ЕГЭ, в такой абсурдной, спустя рукава, халтурной форме. Это было бы массовое возмущение. Одного этого хватило бы, чтобы сместить Горбачева тогда. Вот просто одного этого. Тогда власть не могла себе этого позволить. Тогда власть была вынуждена делать лицо. Общество абсолютно однозначно, большинство общества хотело, чтобы была какая-то ясная, четкая игра по правилам. И малейшее отступление, злоупотребление, даже во время избирательной кампании 89-го года встречалось очень резко и негативно. Тогда ведь власть тоже в методах не стеснялась. Но всякая попытка использовать то, что теперь называется административный ресурс, встречалась жестко в штыки и сразу резко снижала шансы власти и повышала шансы любой оппозиции. Это была совершенно однозначная реакция. Сегодня дело не в том, что власть другая. Сегодня дело в том, что и власть, и общество, я, как человек, находившийся во власти некоторый период, конечно, исхожу из того, что, прежде всего, ответственность власти, власть осуществила насилие над обществом, прежде всего, это 93-й год. Общество это насилие стерпело, согласилось с ним. Нельзя общество за это осуждать. Но общество дальше смирилось. И сейчас деградировали равно и власть, и общество.
Татьяна Федяева: У нас звонок. Пожалуйста, представьтесь. Мы вас слушаем.
Алла Васильевна: Здравствуйте. Алла Васильевна. Здравствуйте, Юрий Юрьевич. Вот вы сейчас сказали про молодежь, что в их руках решать проблемы страны. А вам-то тогда было сколько лет 20 лет назад?
Юрий Болдырев: 28 лет, да.
Алла Васильевна: И вы, я же помню вас. Вы так хорошо говорили. Вроде, все правильно. А что получилось-то?
Юрий Болдырев: Да, очень хороший вопрос. Спасибо. Знаете, вот здесь самое главное заключается не в том, хорошо ли мы говорили. Конечно, сейчас 20 лет назад я могу говорить все, что угодно. Но я обращаю ваше внимание на то, что, я сейчас об этом писал в статье, вот пытаюсь сделать цикл статей, там 2 или 3. То есть первая часть опубликована буквально вчера, называется «Двадцать лет спустя». Это сайт «Столетие.ru». Я как раз там говорю о том, что мои намерения, мои действия, так случилось, имеют подтверждение. Я не рассматривал себя как какого-то мессию, человека, который знает, что нужно делать и так далее. Рассматривал себя, все это однозначно, как представителя тех, кто меня послал. И моя главная задача заключалась в том, чтобы и другие, которые были на этом съезде, были ни марионетками, которые из президиума управляет, а такими же представителями. Проблема наша произошла не в том, что кто-то в чем-то ошибался. У нас нет проблемы ошибки. У нас проблема в том, что мы оказались слабым обществом, не способным спрашивать со своих представителей, которые очень быстро погрязли в искушениях и дичайшей коррупции, которая радикально меняет всю мотивацию деятельности власти. Почему я говорю, есть подтверждение? Потому что так случилось, что 20 лет назад в первые же 15 минут съезда мне пришлось выступать на всю страну в 28 лет. 2 тысячи человек в зале были и там, может быть, половина из 300 миллионов населения приковано к экрану. О чем говорить? Вот, Татьяна Степановна, о чем говорили бы вы? Вот вы оказались на трибуне этого съезда в первые 15 минут. О чем? Это уже сверлилось. Я говорил об одном. Я предложил ввести фиксированное голосование. Не говорить, как говорит моя уважаемая радиослушательница, не разговоры, а фиксированное голосование с опубликованием в общедоступных СМИ, потому что это наша главная работа. Избиратель имеет право знать, что мы делали, и как голосовали. Знаете, какая была реакция Горбачева? На всю жизнь запомнил. Громко, на всю страну он ответил: «Не вталкивайте нам палки в колеса». В том смысле, что мы демократизацию и перестройку будем изображать, а управлять будем сами, вы нам не мешайте.
Татьяна Федяева: В общем, вас из этого колеса…
Юрий Болдырев: Нет, дело не в этом. Дело в том, что вот это, если бы мне 20 лет спустя пришлось выступать, я бы другими словами, может быть, чуть-чуть по-другому говорил бы о том же самом. Люди, либо мы общество, мы спрашиваем со своих представителей, и мы создаем механизм поименного голосования. Теперь-то он внедрен. Он внедрен тогда, когда нет механизма доведения до информации до общества, — раз. И второе, когда общество уже не интересует, что мы там делали, потому что никто уже никому не верит. Говорить все равно пришлось бы об этих ключевых механизмах. О том, что механизмы отзыва депутатов, я был соавтором одного из первых законов об отзыве депутата, который в нормальном виде так и не удалось принять и так далее. Здесь все очень просто. Либо мы живем с тоталитарном обществе, в котором совершенно не важно о чем мы с вами говорим, решат другие за нас. Либо мы пытаемся прорваться к самоуправлению, и тогда, хочешь – не хочешь, это тяжелая работа, в которой представители должны быть не миссиями, а представителями. Их самая главная задача быть абсолютно прозрачными перед своим избирателями в своих действиях и отвечать за свои действия. Вот это главное мы 20 лет назад не создали, а сейчас мы от этого, конечно, бесконечно дальше, чем тогда.
Татьяна Федяева: Это звонок. Пожалуйста, говорите. Мы вас слушаем.
Валерий Аркадьевич: Доброе утро. Валерий Аркадьевич, город Королев. Рад вас, как всегда, слушать. Я сейчас вспомнил мультфильм, когда хоккеисты в секции мягких игрушек, в конце концов, победила, и то только тогда, когда сняла свои перчатки. Это я к чему? Ведь не революция, но уберем слово «революция», возьмем «преобразование», используем, оно же не делается в перчатках. И все примеры показывают путь в тупик или к краху. Может быть пора перчатки снять?
Юрий Болдырев: Спасибо. Знаете, наши слушатели глубоки и мудры, и задают, что называется, вечные вопросы времен там Юлия Цезаря. Эволюционировать и убить его, чтобы не было тирании. И за этим наступает еще более жесткая тирания. И Юлия Цезаря, которого убили, как тирана, вспоминают, как величайшего деятеля. Я ни к тому, что Валерий Аркадьевич не прав, а к тому, что это один из вечных вопросов, на который нет окончательных ответов. Я 20 лет назад пришел на съезд народных депутатов СССР ни как революционер, ни как лидер подпольной группировки. Давайте без обиняков. Революция публично не делается. Революцию обсуждать в прямом эфире невозможно и бессмысленно. Революция это тайная подготовка. Если бы я готовил революцию, я бы вам ничего сейчас об этом не сказал. Революция это тайная, подпольная, сектантская, чрезвычайно жесткая деятельность, в которой каждого отступника уничтожают немедленно, потому что он может предать все дело и провалить все дело. И погубить тысячи жизней, и погубить дело всей жизни, которое выше этой тысячи, потому что дело ради миллионов и сотен миллионов. Революция это совсем другое. В прямом эфире «Народного радио» я не обсуждаю революцию. Невозможно…
Татьяна Федяева: Вам не кажется, что произошла некая революция, но может быть она была такая тихая, именно та, которую не обсуждают?
Юрий Болдырев: Произошла масштабная деградация, осуществлявшаяся, в том числе оргпреступными методами. Планы разрабатывались, разумеется, под покровом ночи, под покровом тайны. Уж не знаю, с какой степенью секретности и с какой степенью пресечения отступничества среди тех, кто этим занимался. Но мы знаем, какое количество людей погибло по разным причинам. Еще раз. Мы в прямом эфире радио обсуждаем другое. Если мы с вами, Валерий Аркадьевич, уважаемый, приходим к выводу необходимости революции, вряд ли мы с вами ее уже осуществим. Революцию осуществляют те, кому некуда деваться. Не те, которым вдруг захотелось авантюрного романа, а те, у кого нет другого выхода. Или авантюристы, но пользующиеся тем, что есть движущие силы, у которых нет другого выхода. Вот счастье наше или несчастье, что у нас есть другой выход? Что у нас большинство народа как-то к этому приспосабливаются и выживают? С точки зрения жизни каждого человека, вроде это счастье. Мы живем, крови на улицах нет. Хотя, что такое нет крови? Я приведу данные, данные Овчинского, нашего бывшего представителя в Интерполе. Второе место Россия занимает по убийствам. Первое – ЮАР, второе – Россия. Еще раз, не мои данные, а Овчинского. Значит, если не ошибаюсь, в России 20 смертей на 100 тысяч, а в США 5,6. А в Европе чуть ли не одно. Это при том, что без пропажи без вести у нас в 2 раза больше зафиксированных убийств. Вот льется кровь на улицах или не льется, — вопрос по европейским масштабам. У нас страшная война. У нас льется кровь каждый день.
Татьяна Федяева: И еще как не привести такую цифру, что по продолжительности жизни, особенно продолжительности жизни мужчин, мы относимся к государствам, которые ведут войну. То есть наши мужчины погибают так же, как в войну. Понимаете, они живут на 16 лет меньше чем женщины.
Юрий Болдырев: Абсолютно точно. Валерий Аркадьевич поставил вечный вопрос. У нас нет на него окончательного ответа. Как это будут решать наши дети, мы не знаем. С учетом нашего возраста мы будем пытаться помогать, передавать свой опыт и стараться помочь им так, чтобы крови не было, или крови было меньше. К сожалению, власть до настоящего момента ведет себя не достаточно ответственно, чтобы нам рассчитывать на какой-то действительно конструктивный эволюционный путь развития. К сожалению, так.
Татьяна Федяева: Но вот немного мы сегодня попытались дать ответ на эти вопросы.
Юрий Болдырев: Или поставить их более четко.
Татьяна Федяева: Или поставить. Это была передача «Народный интерес». Вела ее я, Татьяна Федяева. Сегодня мы беседовали с Юрий Юрьевич Болдыревым. Спасибо вам, Юрий Юрьевич.
Юрий Болдырев: Спасибо вам и спасибо всем слушателям.
Татьяна Федяева: Всего вам доброго. До свидания.
Обсудить материал можно на нашем форуме