Из программы Сергея Герасимова "Русский ковчег"
Сергей Герасимов: Добрый день, дорогие радиослушатели. Сегодня у нас в гостях в «Русском ковчеге» полковник Главного разведывательного управления России Владимир Васильевич Квачков и казачий полковник, председатель православного Русского-сербского братства Константин Иванович Ершков. И тут много всяких тем мы наметили для сегодняшней беседы. В частности, Владимир Васильевич провел очень много за свою жизнь времени на войне, скажем так, ни в количественном там, ни по 25, там по 30 лет войны шли. Но в качественном аспекте, я думаю, он очень много повоевал за свою жизнь. И в Афганистане был, и в Чечне, и в Таджикистане. И мы начнем, наверно, нашу беседу с обсуждения такой темы «Война и ее место в жизни нации», потому что вот сам этот аспект, военный архитип в основном присутствует, конечно, в создании мира или от грехопадения человеческого, если угодно. Всегда есть вот элемент противостояния, элемент войны в жизни нации. Это существуют там различного рода такие как бы присловия о том, что мира вообще не существует, а существует только перемирие и так далее. И кому, как не Владимиру Васильевичу сегодня поговорить на эту тему, обсудить ее. И вы, пожалуйста, дорогие радиослушатели, тоже участвуйте в беседе, задавайте ваши вопросы. Только, ради Бога, прошу вас задавать их по теме нашей сегодняшней передачи или по тем темам, которые у нас будут затрагиваться. И, если можно, формулировать как можно более кратко. Времени немного все-таки в эфире, а хотелось бы и побольше, так сказать, и нам самим, и побольше выслушать вас, побольше ответить на ваши вопросы. Все, я передаю слово Владимиру Васильевичу.
Владимир Квачков: Здравствуйте. Или здравие желаю, будет точнее сказать. Именно вот в этом приветствии «здравие желаю» и проявляется, наверное, и суть отличия военного человека и русского человека от всех других. Мы желаем друг другу здоровья, прежде всего. Будет здоровье, а все остальное сделаем. Итак, если суть нашей, или содержание нашей сегодняшней беседы о войне, нужно сразу наметить несколько, может быть, резко, но зато точно то, как я сам лично отношусь к войне. Что для меня является война, потому что для большинства людей война это страдание, кровь, беда. И никто войны не хочет. Разве можно относиться хорошо к войне?
И вот здесь, наверно, нужно вспомнить знаменитое изречение Григория Богослова. Им было сказано: «Война лучше мира, отдаляющего нас от Бога». Если взять ситуацию нынешнюю в России, наверно, можно сказать: война лучше мира, отдаляющего Россию и русскую нацию от Бога или правды для наших, скажем, атеистических соплеменников русских. Вот как я лично отношусь к войне? Я ее люблю и ненавижу одновременно.
Как это понять? Что значит, любить войну? А как можно мне не любить свою профессию? Если человек становится военным, он должен любить войну. Звучит ли это несколько кровожадно? Скажите, а хирург, проводящий операцию, должен любить операции? Хирург, отрезающий ноги, руки в силу необходимости, допустим, ампутации, он должен любить свою профессию, резать людей? Само слово «резать людей» или «убивать людей» не применимо ни к хирургам, ни к военным. Точно так же, как хирург не режет людей, а делает операцию, так и военный не убивает людей, они уничтожают живую силу противника. Уничтожают врагов своего Отечества, веры и своего народа. Поэтому в этом понимании относиться к войне, как к тяжелой работе, военный профессионал обязан с любовью – это его профессия. Военный, который не любит войну, это не военный, а недоразумение. Но означает ли это, что военные должны стремиться к войне? Безусловно, нет. Война – это кровь, страдание, как уже ясно всем, поэтому стремиться к войне является преступлением, потому что нельзя стремиться к войне, устраивать войну ради удовлетворения своих тщеславных каких-то амбиций или поиска славы.
Да, война является тем средством славы, продвижения по службе, которое присуще военной службе. Но не это является целью. Если военный человек, стремясь отличиться на войне, стремясь получить, завоевать славу в бою, желает участвовать в войне и самой войны, это не должно ни в коем случае означать, что он хочет сам развязать эту войну. Это, так сказать, личное отношение.
И, наверное, я думаю, что и профессиональное отношение русского офицера именно такое должно быть. Я скажу первый, наверное, я прочитал наиболее четко и ясно это у Дениса Васильевича Давыдова. Существует такой ложной посредственности: ни на что не напрашивайся, ни от чего не отказывайся. Так вот Денис Давыдов писал: «На все напрашивайте, и ни от чего не отказывайся в бою, потому что Россия она создала всех, а мы ее русские офицеры-защитники».
Так вот, если перейти все-таки от личностного отношения к более обобщенному, что же такое война, и какая она есть, что нам делать, тут есть, на мой взгляд, два очень важных положения. Первое положение это о том, нужно ли готовиться к войне, и к какой войне нужно готовиться. И, более того, нужно ли принимать участие в той войне, которая идет. Я не оговорился: против России ведется война. Это было сказано уже в речах и первых лиц государства, что против России ведется скрытая война. Так вот для многих понятие и рассуждение о том, что против России ведется война, является низкоэпатажным, преувеличением, гиперболой и другими можно назвать словами из области литературы, а это действительно так. Советский Союз, мы, советские люди, проиграли войну в борьбе с Западом, потому что не понимали, что против нас ведется война. Да, по-английски она звучала сold war – «холодная война». К сожалению, ни советская партноменклатура, ни советские военные, а я себя отношу к советским, к бывшим советским военным, не распознали, своевременно не распознали суть той войны, которая ведется против нас. Если против нас велась война на уничтожение духа, воли, разрушения ценностей, а в это время мы к этому относились в рамках сусловской пропаганды идеологической работы, мы не понимали, что идет война. Поэтому мы проиграли ее. Если нация, народ, социальная или этническая группа не понимают, что против нее ведется война на уничтожение, эта группа проиграет ее, заведомо проиграет.
И мы вернемся опять же к этой «холодной» войне, той, что вынудила нас проиграть Третью мировую войну, заключается в том, что мы считали, что война только тогда начинается, когда начинают бомбить, когда начинают стрелять пушки, танки, самолеты. В новой войне результаты оцениваются не столько в убитых и в раненых, сколько в сдавшихся в плен и покоренных, дезориентированных психически. Вот в той войне, в советской войне вспомним себя. Ведь мы голосовали 99,9% за блок коммунистов и беспартийных. Мы проголосовали 78% за сохранение Советского Союза. Мы, это же мы сейчас слушаем вот наше «Народное радио». Как же мы оказались вот в этой ситуации сейчас? Почему мы проиграли ту войну? Потому что мы не понимали, что против нас ведется война. Война на наше уничтожение, на уничтожение Советского Союза. Да, как говорил, помню, Александр Зиновьев: «Целились в Советский Союз или в коммунизм, а попали в Россию». Да вы сейчас целитесь прямо на нас же. Идущая ныне война, мы ее ведем в духовной, финансовой и экономической оккупации. Если человек не понимает до сих пор, что мы сейчас находимся и ведем свою борьбу, ту борьбу, кто просто сейчас выживает, в условиях оккупации, этот человек не понимает, что происходит с нами.
Что нас ждет? А ждет нас теперь то, что ждало Югославию в свое время. Нас ждет военная оккупация. Нас ждет военная оккупация по той причине, не нужно будет полицаев здесь немецких, или там польских или еврейских на улицах, это не нужно будет. Достаточно будет взять под контроль командный пункт управления ядерным оружием, и нас можно будет добить, как Югославию. Поэтому, когда мы говорим о войне ведущейся, это война духовная, информационная, финансовая и экономическая, которая разорила нашу страну. И ждем войну, не ждем, скажем, а должны готовиться к войне, которая ожидает нас. Это война на расчленение России и на прямое управление нами ядерными силами.
Сергей Герасимов: Владимир Васильевич, скажите, пожалуйста, недавно у нас тут в эфире был Иван Миронов. Сидел официально по обвинению в покушении на Анатолия Чубайса. А все знают, что главным фигурантом по этому делу проходили вы. И вдруг сообщается о том, что все обвинения сняты, вас выпустили на свободу после трех лет заключения. Так вот через какое-то время мы вдруг узнаем, что Верховный суд отменил этот оправдательный приговор, и опять над вами висит вот это дело. Не могли бы вы немножечко прояснить ситуацию, что происходит на самом деле? Оправдывают, а потом вдруг приводят опять этот приговор в исполнение. Нервы чтобы человеку трепать, чтобы человек находился постоянно в таком напряжении, для чего это?
Владимир Квачков: Отбросим субъективные факты и начнем с объективных. Что есть объективного? Дело в том, что суд присяжных заседателей является высшим проявлением власти народа. Согласно 3-й статье Конституции, народ является источником власти. И осуществление суда народом, то есть народными избранниками – присяжными заседателями является высшим судом. И по закону никто не имеет право отменить оправдательный вердикт присяжных. Но есть такая уловочка. За исключением, если в ходе суда закон так грубо нарушен, что это не позволило прокуратуре предъявить обвинение. Несмотря на всю чудовищность вот этого положения, Генеральная прокуратура вышла в Верховный суд с обвинением, что в ходе суда судья Валикова нарушала так этот закон, что это не позволило обвинителю предъявить дополнительные доказательства вины, что является абсурдным, потому что вопрос. А скажите, почему в ходе всех трех лет не было подано ни одного заявления от прокуратуры на действия судьи, в начале Козлова, а потом Валиковой, что не было ни одного возражении на действия судьи. Это остается без внимания. То есть решение Верховного суда России в отмене оправдательного приговора является исключительно коррупционным. И заказчиком его является Чубайс.
Сергей Герасимов: Скажите, пожалуйста, вот бытует такое мнение, что в ФСБ, вот такой организации нашей, в принципе, она вполне оправдана, я ничего против ФСБ не имею. И государство не может функционировать без этих служб, поэтому понятно. Все мы живем в мире, так сказать, который лежит во зле, вот по описанию даже. И вот эта организация она, безусловно, необходима. Но люди все-таки делятся на 2 лагеря, по-разному там к ним относятся. Считается, что там есть патриотический какой-то срез, есть люди, которые, так сказать, «оборотни в погонах», что ли, да, если можно так выразиться. Меня что интересует? Как вот эта организация, которая, я думаю, наиболее близка к действительному осуществлению процессов в нашей стране и к власти, собственно, как таковой, как она прореагировала на ваш арест и затем на ваше освобождение? И как она реагировала, так сказать, на вашу отсидку, простите за такой вульгаризм?
Владимир Квачков: Да еще в первую или вторую ночь моего ареста прибыли интересные ребята, спросили, как я отношусь к ФСБ и сотрудничаю с ФСБ. Я удивился, может быть, даже ухмыльнулся. Говорю, ребята, я к ФСБ отношусь прекрасно, потому что вместе с ребятами из «Альфы» мы работали. Я там был и в Афганистане, и в Таджикистане очень плотно, и в Чечне. Поэтому отношение к моим коллегам, к «Вымпелам» и к «Альфе», ну центр спецназначения ФСБ самое товарищеское, уважительное и приветливое. Но к другим органам, тоже вы совершенно правильно сказали, я к ним отношусь с пониманием. Это необходимая служба безопасности. Она обязана быть в государстве. Но когда товарищи немножко вникли в дело, я имею в виду товарищей из ФСБ, они поняли, что там никаких доказательств нет, что дело дутое совершенно. Они сказали, в отличие от закона, не в отличие от закона, а, по-моему, даже в нарушение закона дело о покушении на государственного деятеля, а Чубайс идентифицирован делом, как государственный деятель, должны были вести следователи из ФСБ. Однако они за дело не взялись, и отдали его в прокуратуру, что говорит о том, что, в принципе, там не все чисто. То есть люди всегда поумнее, в отличие от всех органов правоохранительных, и поэтому они не взялись за это дело.
Сергей Герасимов: Владимир Васильевич, а как вы предполагаете, чем грозит вот этот новый виток этого дела? Чем оно может закончиться? И с какими обвинениями они сейчас могут выходить вот на вас?
Владимир Квачков: Мы сейчас начали знакомиться с 7-ю томами уголовного дела. Что там новенького появилось, мы еще не знаем, посмотрим. Следствие окончено. Нам предъявлены те же статьи обвинения, что и были пока. Не пока, а уже окончательно.
Сергей Герасимов: Что в машину стреляли, грубо говоря?
Владимир Квачков: Нет, там, что называется, не то, что в машину. Там следующие статьи, если кому-то интересно. 277-я статья, это статья посягательство на жизнь государственного деятеля – террористический акт, раньше было в скобках написано. Это статья 105-я, часть 30-я – покушение на убийство охранника. Это статья 222-я — незаконное хранение оружия, статья 223-я – незаконное изготовление взрывчатых веществ и 167-я – нанесение имущественного время. Имеется в виду БМВ. И вот тут мне очень бы хотелось, пару минут можно, да?
Сергей Герасимов: Конечно.
Владимир Квачков: Очень интересный момент, связанный с машиной. Выясняется, вышли из тюрьмы все-таки машину заездить. У меня был старенький СААБ. Забрать его нельзя. Вот машина, которая якобы была причастна к этому покушению, находится до сих пор в Генеральной прокуратуре. И она признана вещественным доказательством, не понятно, пока чего. А самые главные две машины – это БМВ Чубайса самого, бронированная БМВ 7-я, и машина сопровождения охранниками «Мицубиси-Лансер», что вы думаете, с ними? Они даже не были признанными вещественными доказательствами. То есть знаменитая машина с этими рваными царапинами или, скажем так, рваными швами по капоту, кстати, параллельными друг другу, что говорит о том, что были осколки, а не стрельба по ним. Это машина, по которой можно было четко распознать расположение фугаса и его мощность, машины сопровождения – эти машины не были признаны вещественным доказательством, были срочно отремонтированы и проданы. То есть в уголовном деле отсутствуют эти машины.
Сергей Герасимов: Какой Чубайс бережливый.
Владимир Квачков: Каждую копеечку бережет.
Сергей Герасимов: А он, видишь, продал. Это значит, что у него был там тотальный кризис, что он уже, как бы это сказать…
Владимир Квачков: Я скажу так, что у Чубайса генеральный кризис совести.
Сергей Герасимов: И он решил вот это разыграть, вот дело это?
Владимир Квачков: Дело в том, что машина являлась, безусловно, очень важным доказательством, каким-то доказательством. И поэтому, чтобы убрать машину в качестве доказательства, она и была изъята и продана.
Сергей Герасимов: Нет, я имею в виду вообще вся эта инсценировка нужна ему была, чтобы как-то с себя, что ли, напряжение сбросить, как он уже, в общем-то, все развалил, что ему надо было. И над ним тучи, что ли, начали сгущаться? Вот сама идея эта, вот это безобразие?
Владимир Квачков: Хоть и не хочется, но поговорим о Чубайсе. Дело в том, что Чубайсу, на мой взгляд, из ряда причин, которые могли быть, эти события 17 марта могли быть место, является следующее. Ведь мы забываем, что это 2005 год. Еще цело РАО ЕЭС России, понимаете? И Чубайс, если бы не было этого покушения, Чубайсу было бы чрезвычайно сложно убедить Ельцина, что вот это РАО нужно было разделить, поделить, раздать своим дружкам – еврейским преступникам по России. А так он уже будет как фигура страдательская. Уже нужно будет к нему относиться, как к пострадавшему за эту вот спекулятскую финансовую веру монетаристскую. Поэтому я думаю, что это одна из причин, которая могла быть.
Сергей Герасимов: Константин Иванович, вы тоже, кажется, хотели задать какой-нибудь вопрос?
Константин Ершков: Да, вот, Владимир Васильевич, у меня вопрос, конечно, по Балканам. Мы хорошо знаем, и сербы нам об этом говорят, и мы об этом повторяем из раза в раз, это наш, так сказать, рефрен любых наших выступлений, что те геополитические процессы, которые уже на Балканах получили свое логическое завершение, в эти процессы Россия вошла. И еще России эти процессы предстоит решить. То, что происходит на Балканах, в Югославии вот на этом постфедеративном пространстве, неизбежно будет в России. Вот правда ли, что вы советовали Слободану Милошевичу начать диверсионные действия на территории Европы с началом бомбардировок Югославии? Я хорошо знаю, что сербы были к этому готовы. И в Косове, и в Метохе были готовы, и в Боснии и в Герцеговине. Пожалуйста, ответьте на этот вопрос.
Владимир Квачков: Предложения о начале диверсионно-партизанской войны в Европе действительно было, но не Слободану Милошевичу прямо, это было Болеславу Милошевичу – послу Югославии здесь, в России. Я тогда считал, и сейчас продолжаю считать, и косвенно сам Болеслав при встрече с моей супругой подтвердил, что решение об отказе было, к сожалению, роковым. Что имеется в виду? Когда начались бомбардировки Югославии, мне удалось встретиться с послом Сербии (тогда Югославии) в России Болеславом Милошевичем. И было предложено в ответ на бомбардировки Югославии начать диверсионные действия против тех аэродромов, откуда взлетали самолеты. Это были самолеты, помню, «Вариана» – это Италия, где-то в Германии, то ли Гарнир Партергин, сейчас не помню точно эти базы уже, вот и в Англии. Я говорю, и что? Европейцы должны понять, что война по Югославии должна прийти в их дом. И единственным ответом, ассиметричным ответом на бомбардировки Югославии было нанесение диверсионных ударов по тем аэродромам, по тем базам военным, откуда велись эти воздушные нападения, наносились воздушные удары по Югославии. К сожалению, ответ был такой мне от Слободана Милошевича, естественно, переданный через его брата и военного атташе, что мы не хотим подвергаться упрекам в терроризме. Ну, не поняли вот, то есть не хочется уже говорить о Слободане Милошевиче, который, скажем так, жестоко наказан за свое вот это решение, за принятие нужного, важного решения.
Да, нас ждет то же самое. Расчленив Югославию, это был опыт, это была попытка мировой закулисы опробовать на наших младших, славных славянах, наших братьев южных руссов, опробовать методологию расчленения России. На Югославии это опробовано, теперь это ждет нас. Нас ждет. И если мы не будем готовы к партизанской войне, если мы не будем готовы к диверсионной войне против захватчиков, мы тоже проиграем.
Сергей Герасимов: Наша передача подходит уже к концу. Владимир Васильевич, а скажите, пожалуйста, вот у вас все-таки колоссальный опыт. Вы столько провели дней, там месяцев, лет своей жизни на войне. Вы, в общем-то, всю свою жизнь связали, так сказать, с Вооруженными Силами. Сейчас вы как-то востребованы в нашем государстве? Ходите ли вы на работу? Вот с вас же было снято вот это обвинение. Как такого специалиста, конечно, тем более, в такой достаточно тревожной, напряженной обстановке. У нас и с Грузией была война, не понятно, тут Украина, и вообще все. Мы постоянно говорим о патриотизме с самых высоких трибун, то, что нам нужно укреплять наш щит и так далее. Как с вами дела обстоят?
Владимир Квачков: Со мной дело обстоит так. Поскольку оправдательный приговор не вступил в законную силу, я не имею право занять свое место в Генеральном штабе в Центре военно-стратегической техники.
Сергей Герасимов: А вот промежуток, когда вступил, а тот еще не пришел, вас туда пускали? Или он мгновенно?
Владимир Квачков: Нет, дело в том, что согласно закону после принятия оправдательного пригорода дается 10 суток на его обжалование. И Генпрокуратура уложилась в этот срок. И приговор так и не вступил в силу. А сейчас я исполняю обязанности практически заместителя председателя Военно-державного союза России. 21 февраля состоится Всероссийское чрезвычайное офицерское собрание в Москве о состоянии дел, девизом которого будет: товарищи офицеры, Отечество в опасности. Поэтому я сейчас очень занят общественной, военно-общественной работой в рамках Военно-державного союза, Русского офицерского собрания. Мне есть чем заниматься.
Сергей Герасимов: Значит, все-таки на благо России вам удается работать сейчас, да?
Владимир Квачков: Вы знаете, это пафосно звучит. Но я делаю то, что считаю нужным делать. Это там пускай уже оценят.
Сергей Герасимов: Но непосредственно на работу не пускают. Ясно. Что же, большое вам спасибо. Я думаю, что вот этот дутый совершенно, инсценированный приговор повторный он также рассыплется, так сказать, в прах и в пепел.
Владимир Квачков: В четвертый раз.
Сергей Герасимов: Да, как и предыдущие. Все будет хорошо. И вы вновь сможете, в общем-то, достойное место занимать и в этом штабе Генеральном. И главное, так сказать, на передних оборонительных рубежах нашей Родины перед, так сказать, мировой опасностью уже, наверно. В принципе, мир сейчас… Соединенные Штаты Америки, в общем-то, сейчас подлатали под себя весь мир.
Владимир Квачков: Кто-то сказал: у них одна свадьба, а у нас другая.
Сергей Герасимов: Полуоднополярный, но так мы еще не совсем раздавлены, но и не двухполярный.
Владимир Квачков: Сергей Николаевич, без России вообще мира не будет. Скажу вам по-солдатски, прямо, мне плевать на всю эту полярность. Я знаю, что центром мира является Россия, наш русский православный народ, нация.