В эти дни исполняется 18 лет печально известным Бакинским событиям, получившим в различных публицистических материалах название «Чёрный январь». 13 января 1990 года в столице Азербайджана Баку начались армянские погромы, переросшие через несколько дней в антисоветское восстание, в связи с чем 20 января в республике было введено чрезвычайное положение. События Чёрного января стали прямым следствием Карабахского конфликта, возникшего в эпоху горбачёвской «перестройки» и спровоцировавшего всплеск азербайджанских националистических настроений.
Причины Карабахской проблемы, наш обозреватель Николай Холявченко попросил прокомментировать первого заместителя председателя Комитета Госдумы по делам СНГ и связям с соотечественниками, директора Института стран СНГ Константина Затулина.
Николай Холявченко: 19 января 1990 года в Баку было введено чрезвычайное положение в связи с начавшимися шестью днями ранее армянскими погромами. Приходилось слышать мнения, что пресечение погромов было лишь формальной причиной введения ЧП. А что тогда, на ваш взгляд, было подводной частью этого айсберга, реальным поводом?
Константин Затулин: Если в какой-то части общего государства шестой день идут погромы – а Азербайджан и Армения в 1990 году были в составе СССР, – то, мне кажется, никаких других причин для введения чрезвычайного положения можно не искать. Не стоит разыскивать никаких подспудных и никаких подводных камней, хотя, возможно, они и есть. Это напоминает историю, случившуюся с Наполеоном, который проезжал через город, где в честь его приезда не устроили салют. Начальник его штаба, маршал Бертье, вызвал коменданта и начал его распекать: «По какой причине в день приезда государя-императора не было салюта?» Комендант ответил: «Во-первых, не было пороха…» На этом маршал прервал его, сказав: «Дальше можете не продолжать. Не надо искать других причин: если нет пороха, салют не состоится».
Точно также и здесь: если в Баку, в Сумгаите шестой день идут беспорядки, государство должно как-то реагировать – и оно отреагировало введением чрезвычайного положения. Единственное, почему надо сокрушаться, так это потому, что до этого дошло дело и что в Москве, где на тот момент были сосредоточены руководители органов госбезопасности, не предотвратили ни погромов, ни необходимости введения чрезвычайного положения, то есть не ликвидировали заранее, в профилактическом плане такую угрозу. И второй повод для недоумения: почему это было сделано на шестой день, а не в первый, почему чрезвычайное положение в Азербайджане было введено в связи с погромами – хотя, по-моему, причины этого понятны, и неизбежные последствия этого тоже понятны.
Николай Холявченко: Мне приходилось не раз бывать и в обеих республиках, и в самом Карабахе, и я наблюдал, что армянский и азербайджанский народы довольно дружно сосуществовали, и во многих случаях отношения между ними были, в прямом смысле слова, семейными.
Константин Затулин: Существуют исторические изломы, которые сыграли свою зловещую роль в судьбе армянского и азербайджанского народов. Советский Союз в целом переживал тревожные годы: в стране развернулось движение, ни подлинных целей, ни подлинных результатов которого люди не понимали. И в условиях ослабления государства, и в условиях пришедшей уже в негодность коммунистической доктрины возродились все те старые проблемы, которые на самом деле никуда не делись, а просто приобрели на время Советской власти другую форму, по-другому проявлялись – в смягчённом виде. Эти проблемы между армянским и азербайджанским народами – конкурентные – существовали и раньше. Советская система национально-территориального деления несколько десятков лет справлялась с вызовами, которые порой возникали в этой системе – плохо ли, хорошо ли, но справлялась. До конца 80-х годов в Нагорном Карабахе не было замечено сильных всплесков какой-то активности, а в то же время в Абхазии, по другую сторону Кавказского хребта, каждые десять лет после смерти Сталина возникали какие-то волнения. Но и эти волнения каждый раз каким-то способом успокаивались. Это не означает, что отдельно взятый абхаз не может сидеть за столом с отдельно взятым грузином, или что между абхазами и грузинами не может быть смешанных браков – тоже и между армянами и азербайджанцами.
Николай Холявченко: Ещё задолго до Карабахского конфликта наиболее националистически настроенные круги армянского общества время от времени проводили акции, направленные на присоединение Нагорного Карабаха к Армении, утверждая, что это исконно армянская земля, но в разговорах с азербайджанцами я слышал диаметрально противоположное мнение.
Константин Затулин: Есть вещи, которые принадлежат истории, культуре, укладу в том или ином регионе. Принадлежность Нагорного Карабаха – спорная вещь, и в один момент статус Нагорного Карабаха перестал устраивать живущих в этом регионе. С течением времени они стали чувствовать угрозу ассимиляции со стороны Азербайджана – в каких-то жизненных обстоятельствах: возможности получить образование на армянском языке за пределами Нагорного Карабаха, в Азербайджане, или начали чувствовать дискриминацию при назначении на те или иные должности. Всё это, в конечном счете, в условиях ослабления центральной власти привело к развёртыванию Карабахского конфликта.
А дальше Советский Союз оказался, как ни странно, заложником этой малой частички своей территории. То есть союзное руководство, вместо того, чтобы разбираться в глубине проблемы и давать объективный анализ, каким образом можно эту проблему снять, стало играть в равноудалённость, желая подтвердить статус-кво, боясь, что вывод Нагорно-Карабахской области из состава Азербайджанской ССР приведёт к цепным реакциям в других регионах, и заморозило эту проблему. И одним из обстоятельств, которое в данном случае сдетонировало, стали погромы армянского населения. Ведь к этому времени Нагорно-Карабахский конфликт начал раскручиваться, и появились первые жертвы нестабильности в этом регионе.
Николай Холявченко: То есть возникновение конфликта – это не сиюминутная вспышка южных темпераментов, а проблема, которая на самом деле появилась гораздо раньше?
Константин Затулин: Проблема здесь существовала исторически. Кавказ и его отдельные территории не раз переходили из рук в руки. Считать, что всё это полностью может быть снято в результате советской дружбы народов, было бы наивным. Кроме этого, к тому времени выросло целое поколение администраторов, которое не знакомо с этими проблемами, которое считает, что вообще никаких проблем здесь нет. И до сих пор это поколение бездумных, воспитанных в советской школе позднего периода людей, к сожалению, ещё действует в разных регионах страны и от имени России во многих странах СНГ.
Наиболее яркий тому пример – Черномырдин, который сидит послом в Украине, не понимая даже, что там происходит. Он думает, что пролоббировав интерес какого-нибудь украинского бизнесмена в России, снимет украинско-российские проблемы. Понимаете, российско-украинские проблемы всё равно сохранятся, потому что они представляют из себя разные интересы России и Украины в одних и тех же вопросах.
Николай Холявченко: А тогда, во время «перестройки», когда уже намечался «парад суверенитетов», вожжи были ослаблены и нарыв прорвался наружу?
Константин Затулин: Совершенно верно. Из-под плиты стали вылезать старые проблемы. Могу вам привести и другой пример: сейчас много говорят об Иране в связи с последними заявлениями Буша. В Иране сегодняшняя исламская идеология государственной жизни носит тот же самый характер, который носила в советском государстве марксистская идеология: она нивелирует национальные проблемы. Развали вот это исламское государство Иран, убери из фундамента исламской современной государственности ислам, и моментально выяснится, что половина страны – азербайджанцы, половина – иранцы, плюс курды и армяне. И начнутся межнациональные столкновения между людьми, которые в большинстве своём придерживались общей религии. Сегодня эта исламская религия позволяет снимать ряд подобного рода проблем, точно так же, как советская идеология позволяла какие-то проблемы уводить в сторону от разрешения.