Единый госудаственный экзамен: плюсы и минусы
18.03.2009
Скачать запись программы в Медиа-архиве
Александр Кукушкин: Сегодня у нас в студии ведущий научный сотрудник Института управления образованием Российской академии образования Курбатов Андрей Всеволодович. Андрей Всеволодович, давайте мы с вами начнем беседу с разъяснения, что это за такое Единый государственный экзамен, для чего он был введен?
Андрей Курбатов: Единый государственный экзамен был введен как форма государственной аттестации, которая необходима для того, в соответствии с действующим законодательством, чтобы получить диплом об образовании. В данном случае диплом об общем среднем полном образовании.
Александр Кукушкин: То есть по старому – аттестат зрелости?
Андрей Курбатов: Совершенно верно.
Александр Кукушкин: И что же, собственно говоря, вносит нового вот этот единый государственный экзамен?
Андрей Курбатов: Прежде всего, он вносит новую форму единой государственной аттестации, итоговой государственной аттестации. Она проводится в основном в форме тестов. И вот именно эта форма вызывает очень серьезные возражения и нарекания, потому что сейчас наблюдается такой период, исторический период для всего человечества, когда информация во всем мире очень быстро обновляется. И для того, чтобы общество было конкурентоспособным, оно все время должно держаться в зоне актуальной информации. Если готовить конкурентоспособное молодое поколение, то необходимо постоянно давать ему новую информацию. Знания устаревают сегодня в процессе их создания. А это значит, что проверять такую информацию по тестам слишком дорого. Мало того, что нужно следить за обновлением информации, обновлением программ, надо еще составить правильно вопросы, надо отработать тесты, потому что это очень не простая задача, составить тесты для проверки какой-то информации. И таким образом очень дорого это все получается, если делать качественно.
Александр Кукушкин: Извините, давайте сразу расставлять точки над «i». Первое, кому это дорого получается? Раз. И второй момент: кому должна составить конкуренцию наша молодежь.
Андрей Курбатов: Задачу и подготовку конкурентоспособной молодежи поставил Владимир Владимирович Путин, и Дмитрий Анатольевич Медведев ее также поддерживает. И для этого, я напомню просто, что…
Александр Кукушкин: А с кем они будут конкурировать?
Андрей Курбатов: Программа развития государства до 2020 года предусматривает, что Россия должна войти в пятерку или в шестерку наиболее развитых экономических государств. А во всем мире в экономике ВВП всех развитых государств доля интеллектуального продукта растет. То есть это означает, что мы можем выполнить программу, государственную программу только в том случае, если сможем производить много интеллектуального продукта. А для этого нам надо существенно повысить интеллект нации. Вот пока сегодня по данным, которые признаются Министерством образования, не просто признаются, а печатаются в учебниках, я могу просто процитировать. В 50-х годах наша страна занимала по интеллектуализации молодежи второе – третье место по данным ЮНЕСКО. А уже в 70-е годы – 42-е, потом 53-е. И сейчас мы на одном из самых последних мест. То есть происходит парадоксальная ситуация. Интеллект нашей молодежи по данным ЮНЕСКО и по данным наших специалистов, и это признается Министерством образования, подчеркиваю, это не просто официальные данные, а данные, которые в учебниках приводятся. То есть дети сегодня все изучают эти данные. Интеллект падает. И таким образом, если образование и дальше это в будущем ближайшем эту тенденцию не переломит, то, естественно, программа развития государства до 2020 года мы выполнить не сможем.
Александр Кукушкин: Ну что же, так более-менее понятно — речь-то идет о тех людях, молодых людях, которые оканчивают средние учебные заведения. То есть школы.
Андрей Курбатов: Совершенно верно.
Александр Кукушкин: По всей вероятности, государство требует, чтобы эти люди обладали каким-то необходимым набором знаний?
Андрей Курбатов: Вы знаете, с этим набором знаний существует колоссальнейшая проблема, которая не решена. И по нашим оценкам, по нашим исследования решена не будет, потому что она решается просто порочным методом. Во-первых, если мы обратимся к законам, то итоговая аттестация проводится на соответствие государственным стандартам, которые принимаются федеральным нормативным актом. Вот сегодня мы можем вообще, так сказать, никакую аттестацию не проводить, потому что если кто-то начнет ее проводить, мы можем сказать, простите, пожалуйста, назовите федеральный нормативный акт, который утверждает государственные стандарты.
Александр Кукушкин: В закон об образовании и в закон о высшем послевузовском образовании внесены соответствующие дополнения, которые «легализуют» Единый государственный экзамен. Но, грубо говоря, эти нормы закона не получили своего развития.
Андрей Курбатов: Совершенно верно. Они не получили своего развития, потому что собственно стандарт сегодня четко не определен. Федерального нормативного акта нет. И вот в этой связи возникает еще один вопрос, еще одно противоречие с законом. Дело в том, что закон об образовании рассматривает образование как систему. И раскрывает, что это такое. То есть должна быть преемственность, в том числе форм и методов обучения и аттестации, и методов аттестации. И, кроме того, образование должно готовить к жизни. А вот проверка знаний по тестам это как раз не жизненный прием. Ведь мы же сейчас с вами ведем диалог. И обычно учитель и ученик в школе 11 лет ведут диалог, и так проверяются их знания. И обычная, традиционная форма сдачи экзамена это диалог. Значит, учитель и ученик ведут диалог, и ученик может отстаивать свою точку зрения. Иногда даже, если он неправильно дает ответ, он хорошо мыслит и проявляет способность к мышлению, умение отстаивать свою точку зрения, ему ставится достаточно высокая отметка, потому что действительно именно эти качества формируют его жизнеспособность и его конкурентоспособность. Вот Единый государственный экзамен этим условиям не отвечает. Преемственности, конечно, никакой здесь нет. И это тоже нарушение закона об образовании.
Александр Кукушкин: А она должна быть преемственность, по большому счету-то?
Андрей Курбатов: Конечно.
Александр Кукушкин: Ну, не все, конечно, рождаются Ломоносовыми и Спинозами. Среднее образование — это нужно обязательно получить. А дальше уже, извините, как получится в ряде случаев. Иногда и интеллектуальных способностей не хватает, чтобы получить высшее образование, а дальше уж совсем «верхнее» в виде аспирантуры, адъюнктуры и прочее.
Андрей Курбатов: Но здесь мы еще должны учитывать интересы государства и текущий момент. Дело в том, что если будет сохранена такая процедура приема государственных экзаменов ЕГЭ, которая предлагается сейчас, и если будут сохранены вот эти новые ограничения, которые введены, что даже в негосударственные вузы нельзя поступить, там не сдав ЕГЭ там с каким-то уровнем, то мы получим такой очень результат. В эпоху кризиса, экономического кризиса несколько сот нашей молодежи окажутся на улице. Естественно, что они пополнят ряды криминальных структур. Они будут легкой добычей для тех, кто жаждет совершить у нас «оранжевую» революцию по модели Украины. И я думаю у нас как раз очень интересная ситуация текущая сложилась, что сейчас в вузах мест достаточно для того, чтобы все они в вузы поступили. И для спокойствия государства лучше, чтобы так и было. И никаких искусственных новых норм, которые препятствуют им даже в негосударственные вузы поступать, с точки зрения стабильности развития государства, экономика с учетом кризиса лучше не вводить.
Александр Кукушкин: Вопрос более частный. Вы, как специалист, конечно, дайте, пожалуйста, пояснение. Он меня тоже интересует. Вот я открываю закон об образовании. Я сейчас не буду называть норму, я ее просто процитирую (ну, красоты стиля наши – это понятно): «Лицам, сдавшим Единый государственный экзамен, далее – участники Единого государственного экзамена, выдается свидетельство о результатах Единого государственного экзамена. Срок действия такого свидетельства истекает 31 декабря года, следующего за годом его получения». Вот следует ли из этого, что дети (конечно, еще дети, будем их называть — почти 18-летних — будем детьми), дети не получают аттестат о среднем образовании, а получают вот это некое свидетельство? Так это надо понимать? Чисто формально?
Андрей Курбатов: Не совсем так. Получается так, что к одной системе образования, которая у нас существует, к системе общего образования прибавили еще вторую за счет налогоплательщиков. Да, дети получают аттестат, но, значит, их результаты ЕГЭ действительны в течение года. Поэтому если они через 3 года будут поступать в вуз, им снова надо сдавать ЕГЭ.
Александр Кукушкин: Где?
Андрей Курбатов: Естественно, в центрах качества, которые за это отвечают. И, значит, эти центры качества будут получать дополнительные деньги, то есть дополнительные сборы с населения.
Александр Кукушкин: Это само собой. Это дай Бог здоровья тем, кто умеет получать деньги с населения. Это ясно. Но самое интересное здесь, на мой взгляд, следующее: создаются новые структуры, не производящие материального продукта, Но, естественно, интеллектуальная деятельность — она должна быть и дороже, чем деятельность чисто физическая. И соответственно это расходы и здания, это оборудование, это кадры. Мы надеемся, что люди работают там квалифицированные, а не что-то там пришедшее с улицы случайно.
Андрей Курбатов: Знаете, это очень спорный вопрос.
Александр Кукушкин: Хорошо, давайте мы будем исходить из хорошего.
Андрей Курбатов: Дело в том, что я присутствовал на всех «круглых» столах, которые проводились по поводу ЕГЭ. В основном они проводились по следующей схеме. Общественность предъявляла претензии. Разработчики в этих столах «круглых» участвовали и тоже были не довольны развитием событий. И всегда, когда им задавали вопрос, скажите, пожалуйста, как вы считаете, вот Единый государственный экзамен в той форме, в которой он существует сегодня, это интеллектуальный продукт высокого качества? Нет, — всегда отвечали разработчики. И сегодня я не знаю ни одного человека, ни одного специалиста, который подписался бы под экспертным заключением, что ЕГЭ это продукт, интеллектуальный продукт высокого качества. Разработчики это признают, что это продукт низкого качества. А мы с помощью этого продукта проверяем знания наших детей и готовности к обучению в высшей школе.
Александр Кукушкин: Да, может, надо просто доработать?
Андрей Курбатов: Но когда доработают…
Александр Кукушкин: Потому что, знаете, вот эти сборники билетов (я помню тоже) — я готовился, естественно, к экзаменам выпускным в школе… Да, я бы тоже, может быть, оценил сейчас уже с более взрослой позиции — это тоже были отнюдь не перлы научной мысли.
Андрей Курбатов: Совершенно верно. Но можно было ошибаться, можно было получить высокую оценку, повторяю, даже за неправильный ответ, но с хорошей аргументацией и с хорошей жизненной позицией. В данном случае это исключено. И вот самое большое возмущение вызывает следующий факт. Билеты построены по следующему принципу. Там предлагается несколько ответов на поставленный вопрос и нужно выбрать только один. Так вот среди предлагаемых ответов очень часто несколько ответов, в общем-то, заслуживают того, чтобы быть признанными верными. И ребенок вынужден угадывать, а какой же из этих верных ответов, из трех, допустим, там 4 вопроса, и 3, допустим, верных или 2. А какой же из них верным считает разработчик вот этого билета. И нет никакой возможности выйти в диалог или, скажем, привлечь к ответственности за качество разработки этих билетов. Я приведу один пример. Это один высокий чиновник возмущался и показывал мне этот билет. Значит, вопрос по истории. Вопрос задается: в каком государстве, допустим, в Средние века, сейчас не могу, в какие-то века было впервые введено право первой брачной ночи? И даются какие-то варианты. Вот когда историк посмотрел на эти варианты, он сказал, простите, ни одно из указанных государств в те века еще не сформировалось. Его не было на политической карте. И представляете, а какой-то человек получил травму. Он, допустим, отличник. Он там что-то обвел. Обвел, допустим, неправильно. Он потерял золотую медаль. У ребенка травма. Потом он не может в институт поступить. Потом аппеляцию, это невозможно доказать. Вообще невозможно доказать, что он правильно или неправильно ответил. Процедура она совершенно противозаконна. И мы получаем очень интересный такой эффект. Центры качества, которые за это отвечают, они не способны сегодня отвечать за качество формулировки своих вопросов, хотя это самая легкая часть интеллектуального труда, потому что еще издревле известно, что один дурак способен в 10 раз задать больше вопросов, чем 10 мудрецов способны разрешить. И вот, когда мы, пользуясь такими инструментами, начинаем проверять развитие интеллекта нашей молодежи, то мы, конечно, заведомо знаем, что мы не получим хорошего результата. И, конечно, развиваться интеллектуально экономика при дальнейшем использовании такого инструмента не сможет. Хотя я с вами совершенно согласен. Вот если смогут доработать, если смогут добиться высокого качества, то это будет великолепно. Но пока не смогли. И вводить в действие надо тогда, когда смогут.
Александр Кукушкин: Возможно. Я здесь спорить не буду, поскольку в этой области я, естественно, не специалист. Мы уже определились, что сама по себе идея с Единым государственным экзаменом может быть и не плоха, но исполнение ее, как говорил один литературный персонаж, достаточно мизерное.
Андрей Курбатов: Совершенно верно.
Александр Кукушкин: Так. Но все-таки. Пока, как говорится, паны секутся, а холопов, понимаете ли, чубы трясутся. Что делать родителям-то в такой ситуации? Я сейчас про детей не спрашиваю, потому что наши дети, как собственно и все молодые люди, довольно быстро приспосабливаются к новым условиям.
Андрей Курбатов: Родителям в данном ситуации нужно занимать более активную позицию в защите своих прав, предусмотренных законом. Прежде всего, это право на полную информацию обо всем, что происходит с детьми в учебно-воспитательном процессе. Это означает касательно ЕГЭ, что родители могут присутствовать на ЕГЭ, родители могут сразу потребовать от организаторов ЕГЭ, чтобы сразу после того, как их ребенок написал билеты и сдал, им была выдана ксерокопия с вопросами и с ответами их ребенка. Вот если потом они увидят, что оценка с их точки зрения неадекватна, например, им кажется, что ребенок ответил на отлично, а ему поставили 2, они могут привлечь к этому процессу, например, двух академиков-историков, если речь идет об экзамене по истории. Они выскажут свою независимую оценку. И в суде можно будет решить вопрос, кто прав, а кто виноват.
Александр Кукушкин: Прекрасно. В таком случае вопрос нашим народным контролерам. Ушки на макушки, прошу вас, дорогие товарищи. Готовы ли вы контролировать процедуру проведения ЕГЭ?
Александр Кукушкин: Так, следующая тема, которую мы с вами хотим обсудить. Всегда существовала целая, я бы не сказал, индустрия, но целая инфраструктура о подготовке абитуриентов к поступлению в вуз. Задумывался, как мне известно, Единый государственный экзамен как некое такое испытание для того, чтобы в дальнейшем молодой человек мог, допустим, реализовать свое право и желание на получение высшего образования.
Андрей Курбатов: И даже как свобода от коррупции, что ему теперь уже не нужно будет проходить какие-то подготовительные курсы, платить какие-то левые дополнительные деньги. И вот ЕГЭ освободит, наконец, родителей от этого бремени. Именно так позиционировался Единый государственный экзамен.
Александр Кукушкин: Бремени расходов, вы имеете в виду?
Андрей Курбатов: Бремени расходов, да.
Александр Кукушкин: А я вспоминаю 74-й год, когда были традиционные экзамены. Надо было сдавать экзамены на юридический факультет: русский и литература, история, иностранный язык. Вот по всем этим четырем предметам, естественно, были преподаватели, которые готовили где-то примерно в течение года. 10 рублей 2 академических часа по 45 минут. Итого, значит, если мы возьмем месяц, 4 недели. Значит, 120 рублей в месяц моя матушка выкладывала за то, чтобы дорогой сынок мог достойно сдать вступительные экзамены. Если учесть, что раньше хорошая зарплата была 150 рублей.
Андрей Курбатов: А сейчас плюс к этим расходам, еще дополнительно 30 – 40 тысяч в месяц тратят на то, чтобы научиться сдавать ЕГЭ. Я хочу процитировать. Такие сейчас методички стали выпускаться, в которых сами авторы ЕГЭ говорят, да, действительно форма сдачи ЕГЭ преемственностью не обладает. И для того, чтобы сдать ЕГЭ, нужно не просто знать программу, а еще и знать, как нужно сдавать технологию, как нужно сдавать ЕГЭ. Этому надо специально обучаться.
Александр Кукушкин: Так, Валентин Иванович, подключайтесь к разговору.
Валентин Иванович: Здравствуйте, «Народное радио» и «Народный контроль». Александр Владимирович и Андрей Всеволодович, вопросы такие. В Троицке у нас на телевидение проходило обсуждение ЕГЭ в прямом эфире. Я там стал участвовать. Но учителя они стойку «смирно» принимают по команде, то, что им спускается сверху, теоретические рабы Фурсенко. Но что касается ЕГЭ, то вот материалы, которые связаны с тестированием, они на 80% неверные. Это мусор.
Александр Кукушкин: Валентин Иванович, вы можете привести конкретный пример этого мусора?
Валентин Иванович: Мусор, если к вопросу из пяти ответов неправильные четыре, а один правильный, то вот и получается 80%. Конкретно я сейчас просто под рукой не имею.
Александр Кукушкин: Хорошо. Вы готовы контролировать процедуру проведения Единого государственного экзамена?
Валентин Иванович: Готов ли я? Мне 71 год. И нужно, конечно, потренироваться бы. В какой-то степени, наверно, я бы исполнил эту оборону.
Александр Кукушкин: Ваших близких там касается проблема ЕГЭ?
Валентин Иванович: Сейчас внучка моя, ей 15 лет. И ей предстоит вот такая роль.
Александр Кукушкин: Это ей предстоит. Так.
Валентин Иванович: По моему мнению, все-таки вот эта идея снижает роль учителя, как вы подчеркнули, необходим диалог. А учитель выключается из диалога, особенно на принятии экзамена, когда он должен и логику, и содержание ответов ученика, и сам поднапрягаться. А он фактически уже полагается на компьютер, который оценит его вот. Это, по-моему, тоже понижает квалификацию учителя.
Александр Кукушкин: Валентин Иванович, большое вам спасибо. Значит, мнение нашего радиослушателя понятно. Комментировать, я думаю, даже его не имеет смысла. Давайте мы с вами следующий момент прокомментируем. Наши школьники много времени (или хотя бы часть времени) проводят перед компьютером. Они общаются по Интернету с виртуальными друзьями. Есть еще всякого рода (и это очень распространено) общение с помощью телефонов, смартфонов, коммуникаторов, переговорных устройств. То есть ты имеешь дело, будем так говорить, с «железкой», а не с живым собеседником.
Андрей Курбатов: Да, это очень серьезная проблема.
Александр Кукушкин: Эта проблема, наверное, серьезная. Но эта проблема научно-технического прогресса.
Андрей Курбатов: Нет, это проблема использования научно-технического прогресса.
Александр Кукушкин: Но может быть, и ЕГЭ в форме тестирования это своего рода продолжение вот этой вот технологизации.
Андрей Курбатов: Да, эта технологизация открывает еще один дополнительный канал для получения, скажем так, некорректного получения денег, потому что мы знаем уже случаи, когда заранее экзамены, ответы на вопросы ЕГЭ выкладывались в Интернет, и когда мы даже это зафиксировали сайты, цены и все остальное. Когда в Интернете появляется реклама, и где указывается, куда и где можно обратиться, чтобы получить ответы там на пятерку, на тройку и так далее. Соответственно цена.
Александр Кукушкин: Конечно, это ведь не сам Интернет из своих виртуальных глубин что-то рожает?
Андрей Курбатов: Конечно, нет.
Александр Кукушкин: Есть люди, которые выкладывают эту информацию. Опять эта утечка информации и опять тот самый «коррупционный», можно сказать очень приблизительно, фактор.
Андрей Курбатов: Совершенно верно.
Александр Кукушкин: Так, Валентина Вячеславовна, прошу вас, подключайтесь к разговору.
Валентина Вячеславовна: Я очень рада, что у меня есть возможность высказать свое мнение. Я всю жизнь занимаюсь преподаванием английского языка. И мое мнение такое, что, во-первых, это традиционная система на Западе, вот эти вот тесты. У них это давно. И у них все принято. Но в последнее время, в последнее десятилетие, мне кажется, очень многие преподаватели в Америке и в Англии я была на стажировке, они не довольны с такой системой, когда ну и результаты довольно очевидны. В Америке, например, каждый четвертый ученик школы он не умеет читать в хорошем смысле слова. И что он может прочитать страницу и не пересказать ее. Дети не готовы, чтобы вот растолковать, объяснить, что они прочитали. Не готовы аргументировать свою позицию. Наши дети все-таки гораздо больше писали сочинений. И вот тот факт, что сочинения на выпускном экзамене ответственно очень, и что к этому как-то готовились, вместе с этим и читали соответствующим образом, все-таки было очень полезно, я считаю. Это никак нельзя было убирать. Так вот теперь во многих вузах, в частности, в Америке, внедряется такой предмет в последние годы, как обучение академическому чтению, когда студенты 1 курса, независимо от специальности, должны раз в неделю писать довольно большую письменную работу по теме, предложенной преподавателем по академическому чтению. В каждой группе есть редакторы, которые проверяют эти работы. То есть учат высказывать мысли в письменной форме, в письменной речи, что очень, очень важно для развития мышления, для развития логического мышления. И лишать детей сейчас, вот, например, этого количества часов русского языка, сочинений, вообще, по-моему, сейчас в школе не будет. Вот мне так говорили на экзамене. Я считаю, что это просто страшный шаг назад. И почему мы, собственно говоря, должны копировать эту западную систему экзаменов?
Александр Кукушкин: Мысль понятна. Благодарим вас за ваше мнение. Мы сейчас слышали голос молодой женщины, может быть, не мыслящей сугубо консервативными понятиями. Но ЕГЭ, а я еще раз повторяю, это уже законодательное введение. Тут можно, конечно, проявить правовой нигилизм, сказать, что вот плохой закон, мы не будем его исполнять. Мы его должны, конечно, исполнять как законопослушные граждане, пример для тех же самых наших непослушных детей. Но получается, что мы догоняем вчерашний день?
Андрей Курбатов: Гораздо хуже все обстоит.
Александр Кукушкин: Неужели позавчерашний день?
Андрей Курбатов: Хуже, хуже все обстоит. Дело в том, что отказ от проверки знаний по тестам это характерно не только для педагогов Америки, но и государства. Это государственная политика. Почему? Потому что то, с чего мы начали нашу передачу, о том, что образование сегодня это решающий фактор развития экономики, интеллектуальной экономики, это поняли уже практически все государства. Заметьте, Барак Обама заявил, что это главный приоритет. А вот первые провели эти исследования, как раз были проведены эти исследования в Китае, как в связи с реально развивающейся экономикой. И они сразу поставили вопрос, что мешает повышению качества образования? Что мешает развитию интеллекта нации? И что мешает рассматривать систему образования как систему производства интеллекта нации? И получили ответ: проверка знаний по тестам. То есть эта форма аттестации оказалась интеллекто-разрушающей. И была дана скрытая директива. Она, так сказать, не афишируется, но она была дана, постепенно уходить от проверки знаний по тестам и переходить к новым формам как раз диалога развивающего, вот к сочинениям и так далее. В Америке американцы почти всегда почтительно относились к тестам, и они как бы лидировали в этом отношении, узнав об исследованиях в Китае. Значит, американцы все всегда проверяют. Они ничего не принимают на веру. Они повторили эти исследования, собственные исследования организовали. И получили тот же ответ. И вот после этого они изменили курс, и стали потихонечку отходить от тестов. И развивать как раз другие методы, те, которые были у нас обычно традиционными. И вот здесь вмешивается внешнеэкономический фактор. Дело в том, что конкуренция в глобальной экономике осуществляется именно в интеллектуальной области. Мы давно все знаем. И утечка мозгов, и производство интеллектуального продукта. И система образования стала одним из регуляторов. Что теперь сегодня делают ведущие страны в мире? Они изучают все инновации, которые созданы в области образования. Лучшие внедряют у себя, а худшие позиционируют предполагаемому конкуренту. То есть они вкладывают деньги в то, чтобы, например, если они поняли, что проверка знаний по тестам это интеллекто-разрушающая форма аттестации, значит, они вкладывают деньги в то, чтобы здесь, в России, она позиционировалась, как самая лучшая форма. И таким образом они будут уверены, что их поколение, новое поколение будущее, их дети будут более конкурентоспособны, чем наши дети в Европе, если мы вовремя не раскусим эту уловку.
Александр Кукушкин: Теперь вопрос, я думаю, вас-то в угол этим вопросом не загонишь. В современных условиях, когда все-таки требования о проведении ЕГЭ включены в тексты, как минимум, двух законов. Причем, как минимум, в два закона они включены – в образование и о высшем послевузовском образовании. Что делать теперь? Ведь не исполнять закон-то нельзя.
Андрей Курбатов: Напротив, надо требовать точного исполнения закона. И тогда ЕГЭ вот при существующих принятых нормах никогда не сможет быть реализован, ибо это так, потому что если вы потребуете федеральный акт, который утверждает…
Александр Кукушкин: Его издадут…
Андрей Курбатов: Когда издадут, тогда издадут. А тогда вы потребуете доказательства того, что вопросы ЕГЭ отвечают этому стандарту, потому что сегодня, извините, и сегодня звучала эта тема, большинство учителей утверждают, что вопросы, которые предлагаются ЕГЭ, школьной программе не отвечают. Большинство преподавателей вузов утверждают, что те вопросы, которые предлагаются ЕГЭ, они совершенно не годятся для проверки способностей, допустим, абитуриентов в дальнейшем обучаться в вузе. И до 80% людей, поступивших по ЕГЭ, отчисляется в первые два года из вузов по официальной статистике. То есть сегодня никто не доказал, и это можно установить совершенно точно, что вопросы ЕГЭ отвечают стандарту, даже если он будет утвержден.
Александр Кукушкин: Вы вот этот достаточно высокий процент отчисления из вузов все-таки связываете, прежде всего, с ЕГЭ?
Андрей Курбатов: Совершенно верно.
Александр Кукушкин: А, может быть, просто с доступностью получения высшего образования, тем более что сейчас платное? Родители стараются, конечно, хвастаются друг перед другом, кто у кого учится, где. Соответственно куда проще поступить, туда ребенок и сдает какой-нибудь один экзамен. Дальше родители начинают финансировать его учебу. Ребенок понимает, что это все «не его»… То есть раньше-то надо было конкурс. Мы специально выбирали себе вуз. И потом за него «держались».
Андрей Курбатов: И ресурсы на него тратили. А теперь ресурсов не хватает одновременно и на этот вуз, и на ЕГЭ. Теперь для того, чтобы сдать ЕГЭ, приходится тратить ресурс 30 – 50 тысяч в месяц. По данным прошлого года мы собирали информацию. А вот уже к тому, чтобы подготовиться к вузу, к реальному обучению в вузе, денежек не хватает у родителей. У кого-то хватает, у кого-то не хватает. То есть произошла дополнительная коррупционная нагрузка вместо того, чтобы выполнить ту цель, которая была поставлена, то есть снять ее вообще. Этого не произошло.
Александр Кукушкин: Мнения детей — очень коротко — известны ли вам по ЕГЭ?
Андрей Курбатов: Мнения детей известны.
Александр Кукушкин: Нет, нет, именно оригинальные мнения. Потому что, конечно, когда в семье ведутся соответствующие разговоры, то и молодой человек тоже держит нос по ветру.
Андрей Курбатов: Я могу точно сослаться даже на передачи. Большое количество передач телевизионных было проведено. И, в общем-то, дети выступают против.
Александр Кукушкин: Прекрасно. Ну что же, к сожалению, время нашей интересной беседы подошло к концу. Мы завершаем сегодня нашу передачу. Называется она «Народный контроль». Программа «Народный контроль» посвящена насущным проблемам нашей с вами жизни, которые требуют общественного вмешательства, контроля со стороны нашего народа. До новых встреч. Все под контролем.
Если Вам необходимо посмотреть фильмы онлайн тогда переходите на сайт kino-live.org