Уже две недели прошло с момента проведения саммита «Большой Восьмёрки» на японском острове Хоккайдо, но в средствах массовой информации не стихают споры о роли элитарного клуба в международных отношениях и степени его влияния на мировые процессы.
Есть мнение, что почти половина россиян понятия не имеет о том, что такое «Большая восьмёрка». Во всяком случае, это показал опрос, проведённый Всероссийским центром изучения общественного мнения летом 2008 года накануне саммита G-8 в Японии. Примечательно, что о «восьмёрке» как об одном из наиболее влиятельных международных форумов, на котором решаются важнейшие вопросы мировой политики и экономики, высказалось всего 45 % опрошенных. Почему я говорю – «всего 45 %»? Да потому, что этот показатель был на целых 10 % выше по результатам аналогичного опроса, проведённого годом ранее. Сегодня же он заметно пошёл на убыль. А если учесть ещё и те 22 % респондентов, по мнению которых встречи лидеров G-8 носят скорее формальный характер и что никакие серьёзные решения на них не принимаются, – то в случае закрытия этой «шарашкиной конторы», думаю, вряд ли кто, по крайней мере, в России, заметил бы исчезновение этого клуба с политической арены.
«Шарашкины конторы» я тоже вспомнил не случайно. В таких заведениях в середине прошлого века советские учёные занимались, в прямом смысле слова, спасением страны от зарубежной, главным образом заокеанской, угрозы. Сегодня лидеры восьми ведущих государств борются за спасение всего мира. А может, всего лишь делают вид, что борются, т. к. процессы, которые им хотелось бы остановить, или хотя бы замедлить, только набирают обороты. Это и чрезвычайно высокие цены на энергоносители, и угроза голода в беднейших странах, и всемирное потепление климата, и многие другие проблемы.
Сегодня некоторые аналитики отмечают, что влияние решений «большой восьмёрки» в мире снижается. И можно заметить, что, обсудив на японском саммите выше названные проблемы, участники встречи достигли компромиссов только благодаря тому, что не стали брать на себя слишком много обязательств. О слётах мирового правительства наша память, как правило, хранит картинки, на которых запечатлены милые улыбки и рукопожатия, озеленительные работы, во время которых участники саммита с упоением сажают берёзки, ёлочки и прочую растительность, и, как венец дружеской встречи, – традиционное фотографирование на память в национальных одеждах принимающей страны. Затем дорогие гости разлетаются по своим уделам с тем, чтобы через годик вновь встретиться на этой «ярмарке тщеславия».
Кстати, именно так – «Ярмарка Тщеславия» – называлось одно из замечательных литературных произведений 19-го века, роман, ставший вершиной творчества классика английской литературы Уильяма Теккерея. Одна из наиболее острых и ярких сюжетных линий романа связана с судьбой бедной девушки, бывшей гувернантки Ребекки Шарп. Авантюристка и лицемерка, мечтающая любыми средствами разбогатеть и попасть в высший свет, Ребекка на пути к достижению цели отбрасывает и совесть, и честь, и жалость к людям.
Точно так же и российская власть в лице первого президента г-на Ельцина и его окружения, забыв про стыд и чувство собственного достоинства, лезла напролом в этот элитарный клуб, который на одном из интернетовских сайтов обозначен как самопровозглашённое Политбюро Земного Шара. На алтарь достижения этой сомнительной цели было брошено достояние огромной страны и спокойная, стабильная жизнь её народа. Приятно, конечно, чувствовать себя в составе мирового правительства, но стоило ли ломать копья ради того, чтобы войти в сообщество, которое вряд ли когда-либо будет по-настоящему воспринимать тебя членом своего круга, именно потому, что ты лез в него так беспардонно и навязчиво. Такое поведение всегда вызывает неприязнь. Не лучше ли было отрешиться от этих тщеславных порывов и заняться решением собственных многочисленных проблем? Ведь, если бы мы пошли именно таким путём, если бы мы эффективно решали эти проблемы и становились сильными, то, не сомневаюсь, что нас самих пригласили бы в это «политбюро», причём на наших условиях. А раз этого не случилось, наше вступление в клуб было обусловлено испытательным сроком, который длился более 10 лет.
С 1991 года «семёрка» поэтапно (по схеме 7+1) преобразовывалась в «восьмёрку». Правда, того индивидуума, который был обозначен в этой схеме под кодом «+1» (я имею в виду Ельцина), уместнее было бы назвать «шестёркой», так как он из кожи лез вон, чтобы понравиться своим хозяевам. На этом поприще он сделал немало: разрушил промышленность и сельское хозяйство, довёл до бедственного состояния вооружённые силы страны, оставил без средств к существованию науку и культуру, здравоохранение и образование… В конце концов, чтобы его приняли за «своего в доску» парня, он даже додумался до организации так называемых «встреч без галстуков» с лидерами ведущих стран. И когда, по логике вещей, его «маститые» помощники, наверное, готовы уже были присоветовать ему кроме галстука снять ещё и штаны, главы «семёрки» сжалились над ним и впустили в предбанник своего клуба.
Но и после этого Россия во время проведения саммитов долгое время не допускалась на открытие встреч в верхах и на первые туры переговоров, ожидая своей очереди в том самом предбаннике. Кстати Китай, приглашённый к такой же постепенной интеграции в «восьмёрку», пока от этой чести отказывается. Но у нашего «кормчего», видимо, было своё представление о чести и достоинстве. И пока, на очередном саммите, семеро господ совещались в светлице, он, находясь в сенях, терпеливо дожидался, когда во время перерыва его покличут рассказать какой-нибудь свежий анекдот или сыграть на ложках, что, как мы знаем из телевизионных хроник, он умел делать изрядно.
Как-то мне на глаза попало заявление одного из съездов «восьмёрки», которое начиналось словами: «Мы, главы государств и правительств восьми ГЛАВНЫХ ПРОМЫШЛЕННО РАЗВИТЫХ ДЕМОКРАТИЙ…». Дочитав до этого места, я тут же задался вопросом: почему всё же Россию приняли в столь высокое сообщество в то время, когда она не соответствовала ни одному из этих определений? Она не была тогда ни главной, ни промышленно развитой, ни демократической (да и сейчас ей ещё далеко до этого). Более того, когда произошёл этот благотворительный акт, она, попросту говоря, «лежала на боку». Вывод здесь «нарисовался» один: приём в элитарный клуб был благодарностью его членов лично разрушителю России, и именно за то, что он сделал со своей страной. Ну и, во-вторых, хозяева клуба, видимо, подумали, что нелепо было отказываться от той сырьевой кормушки, которая сама шла в руки. Кроме того, они наверняка полагали, что их доминирующее положение по отношению к новобранцу будет продолжаться и далее, но через некоторое время им пришлось скорректировать эти свои настроения.
Но даже Путин, сделавший для этого немало, не смог полностью избавиться от комплекса неполноценности перед своими западными коллегами. Особенно ярко это отразилось в ходе проведения питерского саммита в 2006 году, когда Россия председательствовала в «большой восьмёрке». Для полноты картины напомню, что её предыдущий слёт (за год до российского) проходил на Туманном Альбионе. И, не смотря на то, что Англия вполне благополучная, я бы даже сказал, богатая страна, её налогоплательщикам заседание мирового правительства обошлось, в пересчёте на наши деньги, всего в 4 млрд. рублей. Санкт-петербургский же стоил нам в десять раз дороже. По мнению некоторых наблюдателей, реальные расходы, судя по размаху, оказались ничуть не меньше юбилейных, когда на празднование трехсотлетия Санкт-Петербурга было истрачено сорок миллиардов рублей.
Организаторы не экономили ни на чём, однако здесь показательна такая строка расходов, как «питание высоких гостей», коих было, кстати, не более двадцати человек. Не буду перечислять блюда, которыми их потчевали, чтобы не наносить соотечественникам душевные травмы, но отмечу, что на один лишь обед в Петродворце было израсходовано более одного миллиона долларов, что на тот момент составляло двадцать семь миллионов рублей. Представить себе невозможно, какими же неземным яствами нужно было удивлять гостей, если по оценкам известных рестораторов, накормить компанию в двадцать человек самыми изысканными блюдами (подчёркиваю: самыми изысканными!), стоило не больше ста тысяч рублей. Ведь если организаторы саммита пошли бы таким путем, то удалось бы сэкономить сумму в двадцать шесть миллионов девятьсот тысяч рублей, на которую можно было бы, исходя из тогдашней стоимости пресловутой продовольственной корзины в течение аж целого года кормить полторы тысячи россиян. Представьте себе соотношение: с одной стороны двадцать привилегированных едоков, с другой – полторы тысячи среднестатистических россиян. Первые махом проели миллион, вторым хватило бы этого на целый год.
Не сомневаюсь, что кто-то воспримет эти слова как признак негостеприимства или даже какого-то жлобства. Однако не надо путать понятия. Обед в сто тысяч был бы прекрасным подтверждением русского гостеприимства, причем самого что ни на есть радушного. Обед же в миллион долларов – ни что иное, как банальная показуха, которая применяется тогда, когда начальник рангом пониже стремится продемонстрировать своему боссу, что вот, мол, «всё хорошо, прекрасная маркиза», или, когда за разукрашенным веселым фасадом пытаются скрыть разруху и уныние. Что же касается жлобства, в котором кто-то может нас упрекнуть, то оно, если вдуматься, нередко следует в фарватере показухи. Могу даже сказать, что это две стороны одной медали.
Нужны примеры? Пожалуйста. С одной стороны, есть показушное стремление догнать и перегнать всех на свете в деле досрочного погашения внешнего долга, с другой стороны – жлобское отношение к национальным, к тому же приоритетным программам, на которые в то время, когда проводился питерский саммит, была выделена сумма в несколько раз меньше той, которая была выплачена далеко не бедному Парижскому клубу. С одной стороны, показушное прощение долгов беднейшим странам, с другой – жлобская задолженность перед своим, не менее бедным народом. С одной стороны, показушная демонстрация владения передовым рыночным опытом, превратившим страну в блошиный рынок, когда к нам со всего света свозится всевозможный секонд-хэнд, начиная с портянок и заканчивая самолётами, с другой стороны, – жлобское отношение к собственной промышленности, сельскому хозяйству, науке, культуре. При желании список примеров можно продолжить, но не вызывает сомнения, что до тех пор пока мы вместо крепких мускулов будем демонстрировать силикон, а вместо эффективной экономики – потёмкинские деревни, государство наше вряд ли избавится от статуса дойной коровы или мальчика для битья.