На Красной площади будет проведен капитальный ремонт покрытия. Решение уже принято, но сроки этих работ пока не определены, — сказал пресс-секретарь управделами президента Виктор Хреков. Он уточнил, что речь идет не просто о замене брусчатки, но о комплексном ремонте всех уровней покрытия с использованием самых современных технологий. В Кремле обещают организовать ремонт так, чтобы не закрывать Красную площадь надолго.
Труды, подвиги, страдания и мечты граждан собираются в могучие потоки, которые фокусируются в одно место – на Красную площадь. Отразившись от неё, чувства людей обретают дух государственности и заново, в новом качестве наполняют жителей России.
В Кремле обещают организовать ремонт так, чтобы не закрывать Красную площадь надолго. Но возникает вопрос: не изменит ли новый облик историческую цельность Кремля?
С таким вопросом мы обратились к известному писателю Сергею Шаргунову. В своё время, созидая на страницах своего романа «Ура!» положительного героя, он так описал энергетику центра столицы:rn«Серый маршал Жуков на сером коне. Ладонь у маршала вспорхнула, какrnголубка. Женственно… Надо бы кисть Жукову оторвать и заменить новойrnкистью. Сжать ему руку в кулак. А дальше – мой главный враг. Медная лепешка при входе на Красную площадь. Вмонтирован в брусчатку этот знак » нулевого километра «. Туристы хихикают, норовят вляпаться. Щелкают фотоаппараты. «Соскоблить лепешку!» — мысленно приказываю…»
Андрей Гвоздин: Сергей, как ты думаешь, нужно ли менять брусчатку на Красной площади и чего можно ожидать от таких перемен?
Сергей Шаргунов: Когда дело касается таких мест, как Кремль, то всё, что связано с изменениями в их архитектуре, глубоко мистично. На мой взгляд, перемены покрытия на Красной площади символизируют приход нового времени. Это время будет парадоксальным: с одной стороны, оно раскрепостит возможности наших граждан, с другой стороны, окажется катастрофичным для прежней государственности. И я, как искренний патриот, воспринимаю это болезненно, при том, что всей душою встречаю перемены.
Наверное, специалистам виднее, насколько древняя брусчатка Кремля требует замены на какой-то евростандарт. Не знаю, кстати, насколько эта брусчатка древняя, но то, что она старинная и хранит историческую память страны, это очевидно. По ней маршировали, идя на смерть, бойцы в 41-м. Я слышал несколько версий об этой брусчатке: одни специалисты полагали, что её меняли не так давно, другие специалисты считают, что ей около ста лет.
Андрей Гвоздин: Брусчатка должна сохраниться в том виде, в каком она есть сейчас. Ведь в стенах Кремля тоже нет ни одного древнего кирпича, тем не менее, считается, что он был построен более 500 лет назад. Другое дело, замена и ремонт — делается ли это умышленно? Красивейший ансамбль мира, сердце страны, и вдруг зимой мы видим какие-то фанерные городки, каток. Не есть ли это попытка «размыть» энергетику этого места?
Сергей Шаргунов: Если говорить о катке, о проведении многочисленных концертов, я не могу назвать себя их сторонником. Это, конечно, своеобразный энергетический вампиризм по отношению к Красной площади.
Кстати, подмечено, что, куда бы ты ни направлялся в Москве по делам, ты обязательно попадаешь в центр и непосредственно к Кремлю. Правда, герой Венедикта Ерофеева до Кремля никак дойти не мог, а в жизни мы всё-таки к Кремлю выходим. И мне кажется, что Красная площадь – это не место для банального досуга, это очень торжественное место.rnПоразмыслив, я прихожу к выводу, что ничего страшного в замене кирпичей нет, но при том условии, что эти кирпичи внешне никак не будут отличаться от своих предшественников. Конечно, есть мнение, что при архитектурной реставрации и реставрации известных полотен оригинал удаляется все дальше. Как, например, в истории с реставрацией «Сикстинской мадонны»: её проводили японцы, по ходу их работы краски стали ярче, но картина получилась более вульгарной, и шедевр практически превратился в комикс. Конечно, мои слова носят тональность лирики, но, зная, как работают некоторые наши персоналы, не могу не опасаться вольностей в обращении с Кремлем, с тем камнем, которым дышит наша история.
Андрей Гвоздин: Москва была белокаменной, и лишь при Сталине Кремль перекрасили в красный цвет, установили красные звезды. И была понятна эта символика: Красная площадь — Красный Кремль – Красные звезды. Сейчас на День Победы Мавзолей закрывают синими креслами, синими фанерными декорациями, на историческом музее – орлы, на башнях Кремля — звезды. То есть происходит такая разобщённость, и вот теперь замена брусчатки может становиться в такой единый ряд подрыва каких-то глубинных символов страны.
Сергей Шаргунов: Я не стал бы здесь так сгущать краски. Конечно, в отношении психологической комфортности наших граждан образ Кремля имеет решающее значение. И, конечно, сталинское превращение белого Кремля в красный носило идеологический характер. Речь шла о модернизации государства, и белый нейтральный цвет превращался в цвет кровянистый, как будто у страны заработало сердце. Просто ещё раз хочу призвать тех, кто будет заниматься перестройкой Красной площади, ничего не поменять в её облике. Старый, истоптанный ногами кирпич должен быть заменён на кирпич свежий, но внешне, по материалу, все должно остаться как прежде.
Андрей Гвоздин: Сергей, в одной из твоих книг сказано, что когда власть будет нашей, мы соскоблим нулевой километр и заменим плитку на Манежной площади с грязновато-серого на шершаво-красный. Почему нужно соскоблить нулевой километр и изменить цвет плитки? Ведь брусчатка на Красной площади изначально не красная, а как раз серо-булыжная?
Сергей Шаргунов: Я иногда в шутку называю Красную площадь Чёрной. Когда проходит дождь, брусчатка становится как чёрное зеркало. Но, кроме шуток, вид Манежной площади – особая тема. Если говорить об архитектурных переменах, то они должны начинаться именно в районе Манежной площади. Во-первых, мне кажется, не нужно было восстанавливать гостиницу «Москва» – на этом месте не помешало бы чуть-чуть воздуха, где бы гуляли люди. Во-вторых, Манеж – искусственно сооружён как символ мелкой буржуазности, как застройка площади против проведения массовых манифестаций. Манежная площадь бурлила в 80-е и 90-е, пока в 90-х не начались эти раскопки и перестройки. В принципе, Манежная площадь стала даже местом достаточно трагическим: там гуляет молодежь, колет друг друга ножами, выпивает и сваливается куда-то по эскалаторам в тартарары. Повторюсь, Манеж — какое-то мещанское место. Я считаю, что его необходимо расчистить, по крайней мере, эти экзотические зверьки не красят центр нашей столицы.
Нужно понимать, что архитектура – это лицо города, это его физиономия, в которой отражается душа. Конечно, печально, что в Москве такая нелепица и безвкусица, которая встречается на каждом шагу. Печально, что уходит старая Москва, а вместо нее приходит сплошная уплотнительная застройка, которая не только давит судьбы и быт многих граждан, но и полностью меняет лицо города. Осуществляется такая пластическая операция, но, увы, не превращающая Москву в красавицу. Москва стала странной полуведьмой, полуизмученной женщиной. Но надеюсь, что зубы Москвы, а зубы – это именно брусчатка Красной площади, помогут ей всё же улыбнуться.
Андрей Иванов: Личный вопрос: у тебя, как у писателя, есть какие-то любимые районы Москвы, навевающие какие-то образы?
Сергей Шаргунов: Есть несколько мест Москвы, которые мне дороги. Идеально проснуться рано поутру, когда ты видишь у окна сугроб, видишь, как начинает синеть утреннее небо. Картина такого пробуждения узнаваема в Замоскворечье. Есть здание Московского университета, связанное с модернизацией, с расцветом науки, с устремленностью к космическим свершениям. Не случайно там в свое время был устроен концерт Жана Мишеля Жара, и толпа наблюдала эти яркие свечения, прямо над зданием Московского университета. Есть Фрунзенская набережная, где я вырос, и потому люблю это место, потому что это шершавый гранит, вечно серая Москва-река, аутентичные сталинские дома. Эта набережная, как стрела, устремлена к Кремлю и к Красной площади, которая, убежден, сохранится, в прежнем виде.
Если Вы поклонник старинных картин, Вам наверняка понравится творчество — Андрея Смолкина