Марина Кудимова
Елена Черникова

Когда вещь составляет часть жизни, часть эстетики дома, часть истории рода, то не важно, сколько она стоила, хоть пять копеек, а важно то, о чем ты думаешь и кого вспоминаешь, глядя на нее. Человек склонен к упрощению жизни. Это тоже нормально, но вопрос в цене этого упрощения и в том, до какой степени можно упрощать свою жизнь. Елена Черникова беседует с писательницей Мариной Кудимовой.

Елена Черникова: Сегодня мы поговорим об одноразовой культуре, о нашем отношении к одноразовом вещам, о том, как они вошли в нашу жизнь, и что они там делают.

Марина Кудимова: На самом деле это разговор об очередной незаметно произошедшей революции, с которой люди уже свыклись, принимают как должное культуру одноразовых вещей и широко ею пользуются. Елена, сколько раз в день вы используете одноразовые предметы?

Елена Черникова: Боюсь, что ни разу. Я не могу, например, пить из пластиковых стаканчиков, но ежели попадаю в какое-то уличное кафе, где срочно надо ухватить стакан чая и убежать, тогда я пользуюсь тем, что там подают. Но это бывает не каждый день. А, вот еще что одноразовое: упаковка для полуфабрикатов.

Марина Кудимова: Конечно, в мире одноразовой культуры есть вещи абсолютно необходимые, например, медицинское оборудование, резиновые перчатки, операционные халаты и так далее. Мы будем говорить о другом – о том, что в мире все, к сожалению, с огромной скоростью становится одноразовым. Возьмите все рекламные слоганы: «Лови момент», «Живи настоящим». Более того, поскольку восприятие человека так устроено, что невольно притупляется от излишних впечатлений, ну не может человек реагировать на все, иначе просто сойдет с ума, то предлагаемые тексты освежаются время от времени. В киосках, где продаются диски, появляются такие надписи: «супер-хиты недели», но «хит» – это по-русски «гвоздь программы». А можно ли за неделю стать хитом?

Елена Черникова: Обычно их назначают, в зависимости от денег.

Марина Кудимова: Да. И для граждан одноразовой культуры деньги играют точно такую же роль, как и в мире дорогих, качественных вещей, и в этом ее парадокс. Ведь все одноразовое очень быстро приедается, после чего немедленно появляется новый товар, штампуются новые продукты со всеми подложками, с банками, с крышками. И что остается от одноразовой культуры? Мусор.

Елена Черникова: Горы мусора, причем неуничтожимого. Наука еще не нашла способа уничтожать эти неразлагающиеся в естественной среде материалы (ксенобиотики).

Марина Кудимова: Даже если создадут, или уже созданы и используются на Западе биоразлагающие технологии, остается важный вопрос: что же человек приобрел, и что потерял с внедрением одноразовых вещей? Мне кажется, что культура производства, и как ее часть, производство вещей, должны ориентироваться на сохранение человека. Насколько человек остается человеком в мире вещей? Принцип одноразовой культуры очень прост: насытить потребителя дешевыми, более или менее надежными неядовитыми вещами, которые можно выбросить после использования.

Елена Черникова: Горы одноразовых стаканчиков напрягают окружающую среду, но теперь производители стараются сделать легкозаменяемыми даже те вещи, которые могут служить долго. Например, предлагают купить мобильный телефон, рассчитанный на год, потому что через год появится новая модель, и мне, мол, захочется приобрести что-нибудь новенькое. Но я не захочу «чего-нибудь новенького», я обожаю все старенькое, я привыкаю к вещам. На это мне отвечают, что не получится, что все равно старый аппарат не будет соединяться.

Марина Кудимова: Меня интересует зависимость творческой продуктивности человека от разных вещей. Пушкин писал гусиными перьями, причем сам их оттачивал. Ну, понятно, что там ощипывали этих гусей, наверно, все-таки псковские крепостные. И вот я заглянула на сайт, где перечислены люди, изменившие мир. Конечно, Пушкина там нет, как вы сами понимаете. Наверное, он ничего не изменил в мире, по мнению составителей.

Зато там перечислены все инноваторы, то есть люди, создавшие некие новые технологии, насытившие мир теми или иными вещами. Один из них, Марсель Бич – вот это человек, который изменил мир. Что сделал Марсель Бич? Он пустил в производство одноразовые ручки «BIC», которыми мы всегда пользуемся, зажигалки «Click», бритвенные станочки. Замечательный человек: насколько он обогатил мир! Написал – выбросил. Отлично.

Изобрел шариковую ручку не он, а венгры – братья Ласло и Георг Биро, но инновация Бича заключается в том, что он сделал ручку одноразовой, поставил производство этих ручек на поток. Он внимательно и очень долго смотрел, какие вещи человек отдает в ремонт, какие вещи ему дороги, с какими из них он сроднился, и понял, что это родство следует устранить. Именно такой человек как Марсель Бич вошел в двадцатку людей, которые изменили мир. Туда не попал знаменитый часовщик Буре, основатель часового дома, не попал Зингер, создавший индустрию швейных машинок, которые работают уже более ста лет. Марсель Бич туда попал, видимо, за то, что открыл новую эпоху под названием «Не жалко выбросить», хотя мы все-таки еще не можем выбросить бабушкино бальное платье из дорогой тафты или бархата, и оно еще долго будет висеть в шкафу, давая эстетическое наслаждение, которое доставляет картина в Третьяковской галерее.

Елена Черникова: У меня сохранились длинные белые лайковые перчатки и сумка, вышитая бисером, потому что мне интересно на них смотреть, как на факт истории. Естественно, это непрактичные вещи, а вот храню.

Марина Кудимова: Когда вещь составляет часть жизни, часть эстетики дома, часть истории рода, то не важно, сколько она стоила, хоть пять копеек, а важно то, о чем ты думаешь и кого вспоминаешь, глядя на нее. Человек склонен к упрощению жизни. Это тоже нормально, но вопрос в цене этого упрощения и в том, до какой степени можно упрощать свою жизнь.

Елена Черникова: Да, Ведь с одной стороны, одноразовые медицинские инструменты, например, удобнее и безопаснее, с другой стороны, это слишком большой приток вещей и такой же быстрый их отток. Как пришло, так и ушло – ни к чему не привязываешься сердцем, живешь одноразово, одну секунду, и не жалко расстаться. Но нельзя же бесконечно упрощать свою жизнь.

Марина Кудимова: Я думаю, что никто не будет мне возражать, что Италия – страна достаточно высокой культуры, во всяком случае, страна с культурной историей, но вот больше 70 процентов итальянцев даже дома всегда едят из одноразовой посуды, заворачивают ее в одноразовую скатерть и выбрасывают в одноразовый мусорный пакет. И это народ, который создал великолепные мозаики, панно, фрески, который много веков общался со стеклом и фарфором. Старинная посуда составляет гордость итальянских музеев и интерьеров.

Елена Черникова: Говорят, что одноразовость – это противоестественная среда для человека. Действительно, вся эта упаковка от еды, которую сегодня съели, эта скатерть и посуда – все выбрасывается. И что останется от нас, что мы оставляем после себя?

Марина Кудимова: Человек вообще устал от мира вещей. Я не пытаюсь выяснить, хорошо это или плохо, но хочу рассказать одну очень простую историю. Сестра моей бабушки Вера Николаевна Борисова не пережила ленинградскую блокаду, но мне посчастливилось общаться с ленинградскими старухами, которые выжили. Они мне рассказывали очень много историй. В частности, одна из этих старух, очень высокого рода дворянка, рассказывала, что она и ее родители выжили в блокаду из-за очень простой и прекрасной вещи – из-за ритуала. Они получали осьмушку хлеба и накрывали на стол так, как будто у них был званый обед – ставили кольца для салфеток (хотя салфеток никаких давно уже не было), ставили фарфоровые тарелки, раскладывали вилки и ложки и так они съедали эту осьмушку страшного хлеба с опилками. Эта женщина уверяла, что она выжила благодаря этому, что организм отвлекался на эту красоту, и голод не мог ее победить. Они жили в страшной, экстремальной ситуации так, как будто ничего не изменилось, и считали, что именно поэтому они остались живы.

Ведь речь идет не о том, что плоха или хороша одноразовая культура, а о том, сохраняет ли она вот эти качества в человеке, или она их тоже нивелирует или утилизирует, как утилизируется сама, и будет этот человек точно так же заворачивать свои чувства и привязанности в такую одноразовую скатерочку и выбрасывать с культурной арены, потому что станет, может быть, только потребителем. Это действительно противоестественно: он же должен не только потреблять, но и создавать, продуцировать.

Елена Черникова: А ведь можно догадаться, что эта одноразовая культура переходит даже на личные отношения. Она развращает людей, и им не жаль бросать детей, менять родину, и они от одноразового стакана доходят до одноразового отношения к человеческой жизни в самом плохом смысле слова. Одноразовый человек – это звучит ужасно. Жизнь – уникальная вещь, а не одноразовая.

Марина Кудимова: Тут речь идет о преемственности, которая в том числе передается и в вещах. Как говорил старец Зосима в «Братьях Карамазовых»: «Возлюби всякую вещь, и тайну Божию постигнешь в вещах». Если вещь несет на себе образ ее создателя и передается из поколения в поколение, значит, она таким образом перенимает, в том числе и духовные, метафизические черты этого создателя.

Елена Черникова: В одной стране я видела магазин, в котором продавалась одежда для мужчин, причем только классических фасонов. Цена этой одежды была заоблачная. В соседнем доме продавались модные вещи, и стоили они копейки. Классика всегда дороже, потому что ее могут носить люди раз и навсегда, а для оборота нужны вещи модные.

Марина Кудимова: Да, и что бы ни говорили об упадке интересов классической литературе или музыке, но цена лицензионных дисков на поп-музыку и на классику показывает другое. Попробуйте купить по одной цене диск с собранием музыки Баха и какого-нибудь поп-идола. Но, тем не менее, тенденции очевидны. Рынок одноразового пластика растет на 15 – 20 процентов в год. В абсолютных цифрах это миллионы и миллионы бутылочек, стаканчиков, тарелочек, и этот одноразовый мир ежедневно расширяется. Но все-таки я уверена, что когда какое-то явление называется и обсуждается, оно тем самым лишается своих роковых черт.

Елена Черникова: Да, уровень безопасности возрастает, безусловно. Нам это надо обсуждать и отдавать себе отчет в том, во что мы играем: в свои игры или в чужие.

Марина Кудимова: Здесь есть еще одна сторона, которую мы пока не затронули, — это хрупкость настоящей вещи. Одноразовую вещь не жалко. Например, откуда взялся одноразовый стаканчик? Понятное дело, из Америки, автор — Уильям Дарт. Его сын, знаменитый фондовый спекулянт Кеннет Дарт, живет на подводной лодке и кочует в нейтральных водах, чтобы никому не платить налогов. Этот Уильям Дарт еще в бытность студентом был, мягко говоря, скуповат. Однажды в кафе он нечаянно разбил стакан, и ему пришлось заплатить. Ему просто жаба задушила с досады, и он изобрел пластиковый стаканчик, а сегодня «Дарт контейнер корпорейшн», возглавляемый этим стариканом, контролирует треть американского рынка одноразовой посуды и упаковки.

Но дело ведь в том, что дешевизна одноразовых предметов иллюзорна. Во-первых, это неуничтожимые мусорные свалки. Пока ни одна страна мира не может справиться с этим количеством мусора. Во-вторых, если в 90-е годы производство одноразовой посуды в России принесло многие миллионы, и стаканчики стоили совсем дешево, то сегодня себестоимость остается такой же, а продажная цена увеличилась очень заметно.

Елена Черникова: Следовательно, то, что кажется дешевым, оказывается чрезвычайно дорогим, в первую очередь, для окружающей среды, куда мы сбрасываем горы мусора, и для тех, кто что платит втридорога за упаковку, не замечая того. И что делать? Как с этим бороться?

Марина Кудимова: Нужно найти такой способ утилизации токсичных одноразовых отходов, чтобы не страдали ни страны, ни люди, чтобы у них не возникало бронхо-легочных заболеваний, чтобы они не дышали ни вонью гниющих отходов, ни ядовитым дымом от сжигаемых открытым способом свалок. Сегодня мусороперерабатывающий бизнес это новая золотая жила, но почему мы должны заботиться о чьих-то миллионах и миллиардах? Мы должны заботиться о себе, о сохранении вида, если мы люди, а сохранение вида заключается не только в сохранении окружающей среды.

Елена Черникова: Еще в спасении души заключается.

Марина Кудимова: Да, а спасение души заключается в том, что человек от работы получал удовольствие, удовлетворение, поэтому моральное обесценивание человеческого труда тоже входит в стоимость одноразовой штампованной тарелочки.

Елена Черникова: Это ужасно. Фраза: «Это просто моя работа» похожа на фразу из боевика. Так может сказать полицейский, медсестра, кто угодно, даже президент, как будто работа — отдельно, а человек — отдельно. Вот потом, когда «это просто моя работа» закончилась, человек принадлежит себе, и, пожалуйста — высококультурный, духовный, и так далее. Но так не бывает: нельзя несколько часов в сутки быть собой, а остальное время собой уже не быть.

Марина Кудимова: В самом глобальном виде одноразовость представлена в «Макдоналдсе». В 1999 году все мировые фотоагентства опубликовали фотографию счастливого москвича, который наконец-то съел гамбургер. Я стояла со своими детьми: что делать, они просились в это заведение, и я ничего не могла поделать, стояла всю эту страшную очередь. Я не могу осуждать за это людей, я их прекрасно понимаю: заманивает новизна. Вся эта одноразовая культура – это мнимая новизна. Когда мои дети попробовали эту еду, они сказали, что это же просто котлета между двумя булками.

Елена Черникова: Остальное – упаковка, имидж, кукла, стоящая на входе, игры, детские праздники по утрам, «приходите к нам», «мы вам и день рождения устроим».

Марина Кудимова: Наверное, fast-food (быстрая еда) и является причиной возникновения одноразовой культуры. Для нее как раз и требуется такое огромное количество упаковок всех сортов. Сейчас сотрудники гигантской корпорации того же Марселя Бича уже разрабатывают одноразовую парфюмерию – ароматические палочки вместо пузырьков с духами.

Елена Черникова: Я до сих пор, глядя на стеклянную банку, думаю: «Какая же ты стеклянная, какая же ты банка, вот тебе уже и крышка, неужели тебя выбрасывать в мусор?». Мне становиться как-то не по себе, иногда я ее помою и некоторое время храню, но когда банки занимают полквартиры, все равно расстаюсь с ними. Но у меня до сих пор сидит в голове этот принцип: сохранить пакет, банку – мало ли, может пригодятся.

Марина Кудимова: Все-таки одноразовая культура – это культура урбанистическая, культура больших городов, культура спальных районов, где человек загнан в клетку, и не может себе позволить, например, делать заготовки на зиму. Тут речь идет о том, ни много ни мало, что под угрозу одноразовой культуры при всем ее удобстве, при всей ее утилитарности, ставятся, в общем-то, базовые человеческие ценности.

Елена Черникова: Человек, душа, отношение к другому человеку, а кто-то верно заметил, что есть и потребительское отношение к другому полу. То есть может быть одна жена, другая жена, там пятая, десятая – их же много. Это вполне корректная аналогия, хотя и чудовищная.

Марина Кудимова: Да, и вот так, начав с одноразовой шариковой ручки, мы вышли на довольно серьезное обобщение. И все-таки сохранение человека как вида, на мой взгляд, сегодня в немалой степени зависит от того, куда человек будет девать вот эти отходы от своего одноразового бытия. Это вопрос нерешенный. Мы очень быстро воспринимаем все новое, но выходим все-таки с серьезными моральными, нравственными потерями.

Елена Черникова: Да уж, действительно. Моральные и нравственные потери у нас, ввиду развившегося потребительства, колоссальные, а как найти выход из этой ситуации, причем не тайный выход, а через парадный подъезд, я пока не вижу.

Марина Кудимова: Тема неисчерпаемая, и я только хочу сказать: берегите вещи.

Елена Черникова: И таким образом, себя. В определенном смысле это помогает сохранить отношения между людьми.

   К НАЧАЛУ РАЗДЕЛА        ВЕРСИЯ ДЛЯ ПЕЧАТИ